Медиум идет по следу

   Расмус подошел к двери и распахнул ее, впуская горничную. У нее в руках был коричневый бумажный пакет – в таких доставляли почту. Девушка выразительно посмотрела на конверт и вопросительно – на меня.

   - Ну вот,из-за твоей, гм, вазы пропустил почту, - возмутился Брен – к обязанностям секретаря он относился очень ответственно. - Если я тебе больше не нужен, пойду по делам.

   Я протянула руку, Вель вложила в нее тяжелый конверт. Интересно, что в нем? Надеюсь, не прах? Присутствие в моем доме духа деда Бенедикта, кажется, наложило отпечаток на мое чувство юмора. Или это наследственное?

   - Подготовь, пожалуйста, коричневое платье и вечерние перчатки к нему, - распечатывая конверт, приказала я, - они мне понадобятся. И пригласи парикмахера к пяти часам.

   Горничная кивнула и ушла следом за Расмусом. Едва дверь за ней закрылась, какая-то сила вырвала конверт из моих рук и швырнула на пол. Содержимое разлетелoсь по комнате…

   Ну это уже ни в какие ворота не лезет! Я с яростью взглянула на стоящую между журналами вазу. Она-то стояла мирно, а вот дух деда явно был недоволен соседством. Но, машинально посмотрев под ноги, я позабыла обо всем. Фотографии… Много фотографий! Взгляд выцепил одну, упавшую лицевой стороной вверх. Юная красавица припала к груди молодого мужчины. Ее длинные волосы распущены, она смеется ярко, заразительно, глаза светятся счастьем. Мужчина склонился над ней – он значительно выше – и смотрит на нее с такой любовью, что отчего-то мне становится невыносимо больно. Худощавый, темноволосый, с «ястребиным» носом, острым подбородком и пронзительным взглядом.

   Она… Но это же…

   Мама? Мама?!

   Упав на колени, я перебирала присланные матерью с посыльным фотографии, как нищий – золотые монеты, которые просыпались на него с небес. Да, я не знала этого мужчину, но я не узнавала и эту женщину! Мама никогда не улыбалась так, не смеялась так, как на этих фото. И ни разу не смотрела на Люция взглядом, полным безоговорочного, безусловного счастья.

   Кажется, я потеряла счет времени, потому что очнулась только тoгда, когда в комнату постучали.

   - Войдите, - пробормотала я.

   Вель вошла. Пораженно застыла на пороге, а потом быстро подошла и опустилась на колени рядом, помогая собрать фотографии.

   - Пришел мэтр Рауч? - догадалась я, с трудом вытаскивая себя из плена мира,изображенного на фото. Мира, в котором я не успела пожить.

   Горничная кивнула.

   На тех фото, что я уже посмотрела, не было никаких надписей. Но на белом прямоугольнике, который оказался у нее в руках в это мгновение, надпись была. Я забрала его, поднесла к глазам и прочитала: «Купил для нас дом. Когда-нибудь, когда тебе надоест город, я отвезу туда тебя и наших детей».

   Холодея, перевернула фотографию.

   Белая труба над зеленой крышей. Море, нет, океан древесных крон вокруг. Так, будтo мир состоит только из них. И взблеск озерной воды…

   Этот пейзаж мне знаком. Более того, я знаю, с какой точки сделано фото! Оно сделано с того места, откуда тропинка убегает в густые заросли, одетые в багрец и золото.

   Прохладные пальцы коснулись запястья. Я отвела глаза от фото и увидела, что Вель смотрит на меня с тревогой и болью. Видимо, выражение моего лица говорило слишком о многом.

   - Не волнуйся, все хорошо, - улыбка далась мне с трудом. - Попроси мэтра подождать, я скоро выйду.

   Губы девушки шевельнулись. «Бреннон?» - беззвучно произнесла она, предлагая позвать его.

   - Не нужнo, - качнула я головой. - Все нормально. Иди.

   Она поднялась и ушла, оглядываясь.

   Собранные нами фотографии уже лежали в конверте, кроме той, что я продолжала держать. Запечатленный на ней дом мог стать моим родным домом. Домом, в котором меня любили бы и баловали. Домом, в котором от меня не ждали бы великих свершений, и я бы не обманула ничьих ожиданий.

   Я закрыла глаза, запрещая себе представлять. Внутри меня дрожала какая-то натянутая струна, грозя порваться…

   Но внизу дожидается парикмахер, а Вель уже приготовила коричневое платье.

   Но билеты в оперу куплены, и бабушка ждет, что я приеду.

   Но я урожденная Кевинс!

   Не открывая глаз, положила фото в конверт к остальным. Кинула взгляд в окно – уже стемнело, надо торопиться. Поднялась, заперла конверт в верхний ящик бюро и подошла к двери. Провела рукой по лицу, будтo стирая непролитые слезы. Вздернула подбородок, развела плечи, улыбнулась. И вышла.

***

Проходя мимо огромного зеркала в опустевшем гардеробе, я бросила на себя короткий взгляд. Бархатное коричневое платье по фигуре, неглубокий вырез, перчатки выше локтя, расшитые мелким жемчугом. В ушах и на шее золотистые топазы – единственные яркие искры в столь сдержанном образе. Будь фасон еще чуть более строгим, я походила бы на учительницу.

   Должно быть, мои родственники где-то здесь, а вот я опоздала и задержала парикмахера Рауча. Прическа, которая требовалась для такого мероприятия, как опера, должна была быть более сложной. Вель бы не справилась.