Медиум Мириам

Тогда Марах прикрыл веки и мысленно повторил имена знатных предков до девятого колена, успокаиваясь. Редан; Абрам; Ниасс; Клейн; Роаног... Отец заставлял его заучивать родовое древо, запирая в библиотеке. Наверное, он надеялся, что, если намертво впечатает их в память ублюдка, то утвердит их кровную связь. Но разве можно создать то, чего нет?

- Я тебя разгадаю, - вполголоса проговорил Марах и пощекотал пальцами подбородок Мириам.

- Ну Ви-и-и-ик! - просительно сморщилась та, нащупывая подушку, чтобы прикрыться.

Что-то изменилось. Прикосновение отозвалось ударом молнии, Марах удивлённо поднял ладонь к глазам: тепло! Он только что почувствовал тепло кожи этой сонной рыжей девки!

Надежда - жестокая штука. Стоит проявить слабину, показать, что ты доверился ей, она ускользает, срывается, как юркая серебристая рыба. А дальше всегда следует удар. Оплеуха от отца, свист плети, кинжал под ребро в пьяной драке - неважно. Но удар обязательно последует.

Поэтому Марах медлил. Как бы сильно ему ни хотелось наброситься на неё, натянуть кулаком пушистые волосы, прильнуть к горячему рту, он не спешил. Надежда не любит слишком доверчивых.

Ни одной из женщин он не касался так легко и нежно, как Мириам. Он привык быть грубым и требовательным: каждая из его горничных, шлюх в харчевнях и торговок на ярмарках, готовых отдаться прямо за прилавком ради выгодной сделки, не заслуживала нежности. А он не умел её дарить. Но надежда. Надежда требовала осторожности.

Мириам повернула голову, обнажив беззащитную бледную шею. Схватить её, стиснуть пальцами, заклеймить болезненным засосом - вот чего он хотел. Но вместо этого едва коснулся губами, словно проверяя, насколько горяч только что снятый с огня вар.

А вар был кипятком!

Удушающе жарким, терпким, накрывающим с головой и сметающим доводы рассудка, как весенний паводок вмёрзший в лёд мусор.

Кто сдержался бы? Уж точно не тот, кто привык яростью выбивать своё право на дыхание и саму жизнь.

Он набросился на неё, как оголодавший нищий. Впился в шею, судорожно пытаясь нащупать и задрать мешающую рубашку, порвать её в клочья, если понадобится.

И не почувствовал ничего.

Пустота, бездна, сводящее с ума ничто, придавливающее могильной плитой.

Надежда мелькнула пёстрой птицей где-то вдалеке, и, издеваясь, пропала из виду. Как и всегда.

- Проклятье!

Но удар не сотряс стены' фургона. Кулак прошёл насквозь, и даже медиум не проснулась от бессильного крика. Стоит ей закрыть глаза - и он исчезнет. Невидимый, неслышимый, как и для всего остального мира. Уж лучше бы он и правда был мёртвым.

Марах снова вызвал в памяти имена предков: Редан; Абрам; Ниасс; Клейн...

Редан; Абрам; Ниасс.

Да кто же там дальше?!

Сбившись в третий раз, он вскочил, в бешенстве обернул стол. Нет, попытался обернуть. И в бессильной ярости выскочил наружу прямо сквозь закрытую дверь.

Они ночевали посреди южного тракта, так и не успев к темноте добраться до селения. И, наверное, это была не лучшая идея: печально пожухшую траву покрывала плесень инея, а немногочисленные сморщившиеся листья, держащиеся за ветви, как тонущие моряки, хрустели и ломались на ветру. Наверное, Мириам было холодно, оттого она перед сном не снимала свои дурацкие вязаные носки, заштопанных дырок в которых было больше, чем цельных ниток. Но откуда Мараху это знать? Он бы с радостью променял свою пустоту на этот неуютный мороз, да только никто не предлагал.

Он трижды обогнул поляну, но ни усталость, ни успокоение за этим не последовали. Марах даже не обратил внимания, когда остекленевшая трава хрупнула под чьими-то лёгкими шагами.

- Тоже не спится?

- Отвали! - гаркнул полуэльф прежде, чем встретился взглядом с глазами медиума: одним зелёным, вторым золотым.

- Воу-воу, полегче! Я тоже от холода зверею, но что сразу на людей-то бросаться?

Полуэльф горько рассмеялся. Бросаться! О да, там, в фургоне, он и правда был готов на неё наброситься!

- Иди в постель, - кратко велел он.

Мириам широко зевнула, не прикрывая рта, и плотнее запахнула края одеяла.

- Там Вик с диеты сорвалась. Что я, сама себе враг, чтобы ей под руку попадаться? Орёт там, вещи разбрасывает. Я лучше с тобой пока побуду.

- Ну конечно, я-то вещи разбрасывать не буду, - съехидничал призрак.

Медиум подмигнула зелёным глазом.

- Именно поэтому ты мне и нравишься.

- Значит, всё-таки нравлюсь? - не преминул поддеть её мертвец.

- Более или менее. - Девушка присела на корточки возле чёрной полыньи остывшего кострища, провела над ним ладонью. - Скорее всё-таки менее. Холодно, - пожаловалась она. - Ты Леши не видел?

- Видел, - признал Марах, но не удержался и съязвил: - На редкость неприятная псина.

- Думаешь, он бы от тебя в восторг пришёл?

- Да я о нём вообще не думаю.

Мири похлопала себя по бёдрам в поисках карманов, но вспомнила, что в ночных рубашках их обычно не делают, безнадёжно покосилась на фургон, откуда доносилась брань Викси и звон посуды, и решила, что, в принципе, может обойтись без огнива и без костра. Обхватила себя руками и осторожно заметила:

- Знаю я, о чём ты думаешь.