Медиум с Саутгемптон-роу

На этот раз пожилая леди не торопилась с ответом. Ее собеседница ждала.

– Если тебе приходится выбирать между друзьями, – наконец сказала Веспасия, – а таковыми являются и Роуз, и Томас, то выбирать тут нечего – нужно просто поступить по совести. Нельзя подходить к людям с разными мерками, когда речь идет о нравственных побуждениях, основанных на понятиях долга и преданности. Они не зависят от близости к тебе твоих друзей, от их невинности или уязвимости или даже от степени их доверия к вам. В данном случае надо поступать так, как подсказывает тебе совесть. Поступать в соответствии с твоими собственными честными побуждениями.

Осмыслив сказанное, Эмили однозначно поняла намек тетушки на то, что ей следует рассказать Томасу обо всех откровениях Роуз.

– Да, – согласилась она, – вероятно, я и сама так думала, но мне просто трудно свыкнуться с мыслью о необходимости такого поступка.

– Тебе кажется, что Роуз могла убить ту женщину?

– Не знаю. Полагаю, что могла.

Несколько минут дамы просидели в полной тишине и в итоге перешли к обсуждению других тем: предвыборных кампаний Джека, мистера Гладстона и лорда Солсбери, а также уникального явления Кейра Гарди и возможности того, что однажды он может действительно успешно пройти в парламент. Потом Эмили еще раз поблагодарила Веспасию и удалилась, запечатлев на ее щеке легкий поцелуй и пожелав на прощание всего наилучшего.

Вернувшись домой, миссис Рэдли поднялась к себе в комнату, чтобы переодеться к ужину, хотя она и не собиралась никуда выезжать. Эмили отдыхала в своем будуаре, когда пришел Джек. Он выглядел усталым, и штанины его брюк покрылись пыльным налетом, словно ему пришлось долго бродить по улицам.

С необычной поспешностью Эмили поднялась ему навстречу, словно ей не терпелось услышать какие-то важные новости, хотя она и не ожидала ничего, кроме мелких подробностей кампании, большинство из которых могла узнать из ежедневных газет, если б сочла их достойными внимания.

– Какие успехи? – спросила она, испытующе заглянув в большие серые глаза мужа, опушенные неизменно восхищавшими ее длинными ресницами. В них отразилась радость встречи. Миссис Рэдли давно поняла, что Джек относится к ней с сердечной теплотой, и удивлялась тому, как трепетно до сих пор сама ждет этих проявлений любви. Но за блеском спокойной радости она разглядела во взгляде супруга затаившуюся тревогу.

– Что случилось? – быстро спросила Эмили.

Рэдли помедлил с ответом и заговорил с явной неохотой. Слова застревали у него в горле, хотя обычно он с легкостью делился новостями, и его жену испугало уже само его молчание.

– Обри? – прошептала она, вспомнив о предупреждениях Веспасии. – Он может проиграть, верно? И вы сильно встревожены?

Джек улыбнулся, чтобы успокоить Эмили.

– Мне лично он нравится, – честно сказал он, опускаясь в кресло напротив жены и вытягивая уставшие ноги. – И на мой взгляд, если б он немного более реально отнесся к проблемам нашего общества, то стал бы прекрасным членом парламента. В любом случае несколько мечтателей нам не помешают. – Мужчина слегка пожал плечами. – Это уравновесит наших приземленных честолюбцев, которые стремятся к должности только ради собственных выгод.

Миссис Рэдли поняла, что он умалчивает о подлинном ущербе, который может вызвать проигрыш Обри. Именно Джек подтолкнул его к политике и даже во многом помог ему с выдвижением в кандидаты, да и позже не раз оказывал Серраколду поддержку. Он делал все, как обычно, с легкой небрежностью, невольно продолжая поддерживать имидж человека, который легко относится к жизни, работает лишь иногда ради удовольствия, а больше всего ценит собственные удобства, популярность, добрый стол и вкусные вина, сохраняя обаяние и обходительность. По молодости Рэдли всегда ценил красоту и флиртовал с такой же естественностью, с какой дышал. Женитьба на женщине, которая никогда не свернула бы на кривую дорожку и всегда докапывалась до того, что именно ее не устраивало, стала самым трудным решением в его жизни, и со временем он осознал также, что не мог бы поступить лучше.

Эмили, будучи крайне осмотрительной, никогда не говорила ему, что она очень мудро видит только то, что считает благоразумным видеть. Таким принципом она руководствовалась, живя со своим первым мужем, Джорджем Эшвордом. Но когда Эмили подумала, что он изменил ей – не просто физически, но воспылав новой любовью, – это ранило ее более глубоко, чем можно было ожидать при всей ее искушенности. И она не имела намерения позволять Джеку думать, что он может поступить так же. Эмили разглядела в нем внутренние силы и всепоглощающую целеустремленность, которые вели по жизни и Питта. Именно страх того, что он может не оправдать собственных надежд, побуждал Рэдли вести дела с показной небрежностью, и теперь его жена с пугающей болью поняла, что готова сделать все возможное, чтобы уберечь его от неудачи.

– В тот вечер, когда убили ту женщину-медиума, Роуз была у нее в доме, – сдержанно сообщила она. – Томас уже допрашивал ее. Она обезумела от страха, Джек!