Медленное пламя

— Могут ли они сделать это отдельно от него? — потребовал Джонни.

— Извините, единственное условие миссис Обри заключалось в том, что ее завещание может быть зачитано и приведено в исполнение лишь в присутствии всех трех наследующих сторон, — ответил элегантный мужчина.

И в его голосе звучало сожаление.

— Гребаное дерьмо, — выругался Тоби себе под нос.

Я крепко сжала его руку.

— Тоби, все хорошо.

Он сердито посмотрел на меня.

— Мы в порядке, милый, — солгала я.

— Элиза? — настоял Джонни.

— Со мной все в порядке, häschen.

Тоби посмотрел на элегантного мужчину, который, вероятно, представился, но я этого не услышала.

— Давайте сделаем это, — выдавил он.

Мужчина кивнул и повел нас к двери.

И мы зашли внутрь.

— Барри, все стороны здесь. Элиза и Аделина Форрестер и их женихи Джонатон и Тобиас Гэмбл.

— Хорошо, — сказал пожилой, менее стройный, но не менее элегантный мужчина.

Он сидел посередине у длинной стороны стола для переговоров, а рядом с ним сидел еще один, гораздо более молодой мужчина.

— Спасибо, Джейсон, — продолжил Барри, обращаясь к нашему парню, вставая и направляясь в нашу сторону, протягивая руку, в то время как Джейсон покинул комнату. — Элиза, Аделина. Я — Барри Фришман.

— Сэр, — сказала Иззи, пожимая его руку.

Я просто пожала, без слов.

Я отметила, что мы обе избегаем смотреть в сторону стола.

— Джентльмены, — кивнул он Джонни и Тоби.

Ему ответили кивками.

— Прошу, присаживайтесь. Много времени это не займет, — предложил он.

Для нас были расставлены четыре вращающихся кресла, сгруппированных вокруг узкого конца стола.

Пока я садилась, Тоби придерживал мое кресло.

Джонни придерживал кресло Иззи.

Потом мужчины сели.

Барри повернулся и посмотрел на молодого человека рядом с ним.

— Эндрю, отметь, пожалуйста, что все стороны в сборе. И давайте приступим.

Он тоже занял свое место.

Тоби протянул мне руку.

Я крепко сжала ее.

И не сводила глаз с Барри Фришмана.

— Уважая время и обстоятельства, я сразу перейду к делу, — заявил Барри. Он надел очки для чтения, взял лист бумаги и начал: — Я, Хелена Джун Обри, проживающая по адресу Донкастер Уэй, 12, Карлайл, Кентукки, заявляю, что это мое завещание, и я отменяю все без исключения завещания и дополнения, которые сделаны ранее.

Я потянулась к Иззи, сидевшей рядом.

Мы тоже взялись за руки.

Крепко.

Оглашение длилось недолго.

Бабушка отдала практически все свое состояние Харлану «Харли» Обри, нашему отцу.

За исключением двух миллионов долларов, с которых будут уплачен налог на наследство, и они будут разделены поровну между Элизой Энн Форрестер Обри и Аделиной Джун Форрестер Обри.

Наши настоящие официальные имена.

Мама так и не смогла развестись с папой, и у нее не было денег, чтобы изменить кому-нибудь из нас имя.

Как и Лэнс Гэмбл, она умерла в официальном браке.

Уже много лет я не слышала этих имен.

И финальный аккорд.

Было завещано еще три миллиона долларов. Деньги, которые будут переданы в доверительное управление Аделине Джун Форрестер Обри в качестве душеприказчика и переданы Бруклину Тру Флинну на его двадцать пятый день рождения.

Мои руки сжали и Тоби, и Иззи.

Тоби держал крепко.

Иззи тут же задрожала.

— На этом все, — заявил Барри, откладывая бумаги и снимая очки, чтобы осмотреться по сторонам. — Наша фирма как исполнитель возьмет на себя все приготовления. Всё должно завершиться к концу следующей недели.

Он встал, но сделал это, не отрывая глаз от нас с Иззи.

— Джун просила меня обратиться к вам со всем уважением и попросить вас уделить вашему отцу минутку времени. Таково было желание Джун, и, очевидно, мое, чтобы вы знали, но если вы чувствуете, что не можете этого сделать, то вольны уйти в любой момент. Кроме того, если захотите задержаться, Джейсон немедленно возьмет у вас всю необходимую информацию, чтобы мы организовали переводы и завершили создание траста для Бруклина. Если же вам нужно ехать, мы вам позвоним. А теперь, — он наклонил голову, взглянув на мужчину, сидевшего рядом с ним, и пробормотал, — мы пойдем.

После этих слов другой парень встал, и они начали расходиться.

Судя по всему, мы тоже собирались уйти, потому что Тоби, стаскивающий меня с кресла, и Джонни, стаскивающий Из с ее кресла, разорвали наши сомкнутые руки.

— Пожалуйста, не надо, — прозвучал женский голос. Нежный. Умоляющий.

Это была его жена.

Боже, Боже, Боже.

— Это были мои слова, — ответил Джонни.

— Милый, — тихо сказала Из.

— Не держи их, Фонда.

Наш папа.

Боже, Боже, Боже.

Его голос.

Даже его речь походила на песню.

Я всегда прекрасно понимала, как сильно мама была влюблена.

По уши.

Тоби начал тащить меня к двери.

— У нас нет детей, — спешно продолжила женщина. — Он тоже оставит всё вам.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на нее.

— За исключением, хм… того, что он оставит мне, — закончила она.

Боже, Боже, дерьмо.

Джонни вышел за дверь, волоча за собой Из. Моя сестра почти переступила через порог, а мы следовали за ней по пятам.

— Простите меня.