Медленные челюсти демократии

Некогда евреев убивали немецкие нацисты - нацисты были представителями плохой, недолговечной империи. Сегодня Израиль вошел в Империю демократическую и надежную, евреи приняты в качестве достойных граждан достойной империи - в связи с этим они вправе считать арабов людьми несколько менее состоятельными, в том числе даже и биологически. Некогда Афганистан был атакован советскими войсками - это было неправильно, потому что Советская империя была недостаточно сильной, теперешняя Империя сильна достаточно, и сегодняшняя атака на Афганистан - справедлива. Когда диссидентов угнетали советские коммунисты - это было гнусно, поскольку Советская империя представляла цивилизацию не полномочно. Но Пиночет был одобрен цивилизованной империей, и значит, его репрессии против локальных диссидентов оправданы. Что здесь непонятно?

Помню, я как-то спросил знаменитого критика современного искусства, есть ли у него убеждения, и тот ответил, что есть: он верит в плюрализм. Этот ответ мне показался нелепым. Комический герой одного романа ответил на вопрос о своем политическом кредо словом «Всегда!», и вот ответ моего собеседника показался мне столь же комичным. Истина не нуждается в плюрализме, поскольку истина бывает только одна. И если в традиционном архаичном государстве или в государстве коммунистическом вопрос цели был понятен, то при демократии - ясность не входит в компетенцию демократического общества, ясность и цель передоверены большому сверхобществу - цивилизации в целом. Именно в этом и состоит пафос вопроса Пилата (имперского плюралиста): что есть истина? Для Пилата ответ размыт: он демократ и придерживается плюралистической концепции; когда потребуется - ему прикажут. Истина ясна для Христа, и с таким знанием в Империи долго не живут.

Мы наблюдаем сегодня, как либералы и демократы отстаивают идею империи - из естественного чувства самосохранения, из нормальной, биологической тяги к стойлу, но прежде всего потому, что демократия без империи - не работает. Мировая война затем и велась, чтобы создать империю нового типа, империю демократическую.

«Народовластие беспредметно, оно не направлено ни на какой объект. Демократия остается равнодушной к добру и злу… Демократия скептична, она возникает в скептический век, век безверия, когда народы утеряли твердые критерии истины и бессильны исповедовать какую-либо абсолютную истину… Демократия не знает истины, и потому она предоставляет раскрытие истины решению большинства голосов».

Так написал однажды Герцен, впрочем, демократия вскоре и сама убедилась, что хотя плюрализм и хорош несказанно, но для работающей модели государства двух партий достаточно. В дальнейшем упростили и это решение: сегодня разница между правыми и левыми нужна только журналистике. Новые английские лейбористы сильны тем, что они консервативнее консерваторов. Полемика существует в газете - подлинное положение вещей решено заранее, и совсем не голосованием.

Демократия существует в теле империи - на тех же правах, на каких правительство Виши существовало в теле Третьего рейха, депутаты Ольстера существуют в британском парламенте, Баскония существует в Испании, а свободная Чечня существует в России. Имперский интерес этим нисколько не ущемлен, а сами демократические страны - Франция, Испания, Британия, Россия - в свою очередь, вписаны в более крупную социальную модель.

Обсуждая выборы в Италии с итальянской знакомой, я услышал: «Ужасно то, что происходит! Все-таки у нас есть традиции демократии!» Я спросил: какие именно? Антонио Грамши или Джузеппе Мадзини? Бенито Муссолини или Лаки Лучано? Фашизм или мафия, боровшаяся рука об руку с американцами против фашизма? Все это разные формы народовластия, это и есть традиция - невозможно вычленить из истории демократии один компонент и объявить традицией именно его.

Да это и не нужно. Сила Берлускони в том, что он аккумулирует традицию в целом, объединяет и левых и правых, и Северную лигу и внучку Муссолини - и все это ради того, чтобы продолжить и развить дело великого Петена, борца за демократию в условиях империи. Берлускони есть высшее достижение демократии сегодня: субстрат власти и политических свобод, прав маленького человека и выгод большого бизнеса.