Медленный яд

Через десять минут объявляют перерыва и я оставляю Катьку одну, отправляясь в туалет. В дамской комнате очередь, я прислоняясь к стене, ожидая, когда освободится кабиинка.

— Вы последняя?

Женский голос обращается ко мне, и я киваю, не оборачиваясь. Пытаюсь не уронить телефон, который сжимаю в руке, шарф и сумку. Надо было оставить их Катьке, а не тащить с собой.

— Меня зовут Алина, — продолжает она. В голосе — нотки вызова, и я, наконец, отрываясь от телефона.

Ее лицо знакомо, и я пытаюсь напрячь память, чтобы понять, кто передо мной.

— Не узнаете, да? Я девушка Ильи.

Сумка падает, мелочь из бокового кармашка рассыпается под ноги, монетки катятся в лужи под рукомойниками.

У Ильи есть девушка? Ну да, конечно, это вполне ожидаемо, когда ты спишь с мужиком, не интересуясь другой стороной его жизни.

— Что Вы хотите?

— Я выследила его. Четыре дня назад, и все эти четыре дня он ночевал у Вас, обманывая меня.

Я отвожу глаза, поднимая с пола сумку, присаживаясь ради этого почти в ноги Алине. Вот теперь, чудесным образом, я оказалась на месте ненавистной мне Оксаны.

Я — любовница?

Осознание этого куда болезненнее,чем тот факт, что у Поддубного есть какая-то Алина. Красивая, высокая, со стройными ногами, обтянутыми серыми ботфортами. На ее фоне после болезни я теряюсь, кажусь сама себе бледной и старой.

Мне тридцать, ей вряд ли больше двадцати трех. Пухлые губы, высокая грудь, — чисто внешне девушка обходит меня по всем пунктам.

— Да, ночевал, — не видя смысла скрывать, киваю я, отходя подальше от очереди, не желая развлекать стоящих рядом бесплатным спектаклем. Бросаю взгляд на большие настенные часы: бои уже закончились, а мой личный ещё только начался. — О тебе я не знала.

— Теперь знаешь, — кивает сухо.

— Тебе разборки нужны? Поговори обо всем с Ильей, его насильно никто не держит.

Телефон жужжит, Катька шлет сообщения, я смотрю на них, не вчитываясь в содержимое. Алина не отходит, сверлит меня взглядом.

Боже, как это ужасно, быть вовлеченной в скандалы. Быть на той стороне, которую я всегда осуждала, а теперь, благодаря Поддубному, окунаюсь в нее с головой.

— Не лезь в наши отношения, иначе будет хуже, — я не знаю, какой реакции она ждала раньше, но явно нарывалась на скандал. Но после этой фразы я выпрямляюсь, заглядывая ей в глаза, и выплевываю:

— Пошла нахрен со своими угрозами, — и с трясущимися руками ухожу обратно в зал.

Что ж у меня все так нелепо выходит-то?

Глава 37. Александра

— Ты чего?

Катька смотрит на меня удивленно, когда я почти вырываю из ее рук свою шубу.

— Неприятная встреча в коридоре.

— Поддубный? Вы опять поругались? Да сколько можно!

Я качаю головой, отворачиваясь. Столько всего нужно ей объяснить, но меня трясет от эмоций.

Вот прямо сейчас сбежать бы домой. Послать Поддубного нахрен из своей жизни и не пускать обратно, только кому я вру? После того, что было между нами, после того, как я за него волновалась на этом долбанном соревновании, все же ясно становится: он мне слишком дорог. Хотя я теперь уже жалею, что ему не так сильно дали по морде там, на ринге.

Но если я поступлю так, как привыкла, как делала всегда, останется только одно: опять страдать и винить всех вокруг в своих неприятностях, особенно Илью. Легче от этого не станет ни ему, ни мне.

— Катька, он у меня неделю ночевал, — шепчу ей, решаясь, наконец. Смотрю куда угодно, только не на подругу, а у самой к лицу кровь приливает. От воспоминаний о тех ночах, от чувств

— Охренеть! Так, давай рассказывай! — она хватает меня за локоть, притягивая к себе поближе. Рядом одеваются люди, то и дело задевая нас и толкая из стороны в сторону.  Мы отходим на несколько шагов, пристраивая вещи на низкой батарее возле окна.

За ним темно, только снег валит крупными хлопьями. Зима какая-то бесконечная, ни конца, ни края ей. До Нового года рукой подать, но праздником даже не пахнет.

— Не сейчас, мне поговорить с ним надо, — вздыхаю, — тут еще где-то девушка его мотается. Мы с ней только что в туалете столкнулись, и она высказывала мне свои претензии.

— У него еще и девушка есть? Ох, жалко меня там не было, я б ей волосы на кулак намотала, — я нервно смеюсь, оглядываясь по сторонам в надежде найти знакомое лицо. Но среди спортсменов, спешащих на выход, Илью не видно.

— Мещерякова, запомни: нельзя обижать баб, если они спят с твоим начальником. Даже похожих на резиновую куклу, — Катька хмыкает, целует меня быстро в щеку и мы прощаемся:

— Иди, ищи уже своего героя-любовника. Только запомни, с тебя подробный рассказ!

Оставшись одна, я впервые за последние месяцы набираю номер Поддубного. Для верности прижимаюсь спиной к стене, ноги-то не держат. В шубе жарко, куда приткнуть ее — не знаю. После гриппа еще тяжело, бросает в пот, лицо покрывается испариной.

Поддубный, не будь сволочью, я тебя очень прошу.

Не разочаровывай меня.

Но он не отвечает, и сердце отказывает, не желая верить, что Илья сейчас где-то со своей стройной брюнеткой, заявившей на него права. По ней ведь видно, что она не отступит, что настроена серьезно. Драться мне, что ли, за него?