Медленный скорый поезд

Марина, мгновенно скрутив карточную игру, занялась вечным женским делом: выхаживать подбитого на лету мужчину. Сходила к проводнице и принесла от нее сырую чищеную картофелину, бинт и почему-то терку. Пастух по-прежнему видел в четверть глаза, но овощ углядел.

— Это зачем? — спросил.

— Народное средство, — объяснила Марина, натирая картофелину в блюдечко. — Все у нашей проводницы есть, запасливая девочка, до Москвы не пропадем…

Сложила из бинта два тампончика, намочила их в стакане с водой, чайной ложкой уложила на них натертую картошку, сказала:

— Ложитесь, Пастух, и лежите смирно, пока резь не угунет. А я вам книжку почитаю — баюкальную.

Баюкальным оказалось что-то про физику. Умное очень. Глаза болели, но мокрый картофель утишал резь. Пастух слушал-слушал и уснул, как исчез из действительности. А вернулся в нее практически сразу, будто и не спал вовсе. Но за окном уже лихо светило солнце, колеса вагона погромыхивали ровно, Марины в купе не было, а часы Пастуха показывали аж десять часов и двенадцать минут. Сколько ж он проспал с картошкой на глазах? Жуткую уйму времени! Глаза все еще поднывали, но уже более-менее терпимо. Пора жить! И лучше — спокойно. Хотя это вряд ли, как водится…

Глава восьмая

Пастух пошел спросонья умываться, глаза опять промывать. Их саднило все еще, но уж куда легче было. Картошка отменно помогла.

Сказал Стрелку, уже торчащему в коридоре:

— Буди эту покеристку, пойдем в ресторан, мне срочно выпить надо.

— С утра? — удивился Стрелок.

— Осуди меня еще, — склочно сказал Пастух.

Пока промывал глаза, брился и так далее, думал. Погано было. По второму разу переиграл его Слим, легко переиграл, буквально ярко, прям-таки детский мат ему впарил. И ведь Пастух вроде сам вел его подальше от поезда, сам дорогу выбирал — или не выбирал, — но Слим шел за ним, а не наоборот… Или кто-то, ясный болт, невидимый… или невидимые… кто-то следил за ними, кто-то легко и мигом менял стрелковую позицию, невидно и бесшумно выстрелил этой ослепляющей*censored*ней как раз в нужное время и в нужном месте. Кто?.. Да кто бы ни был — Пастух сам подставился, пошел зачем-то за Слимом, а надо было его сразу убрать, когда с перрона сошли, за пристанционными кустами. И — все! Ан — повелся. В буквальном смысле слова.

Однозначно Слим не в одиночку был в поезде, кто-то его подстраховывал — один или двое, или трое, кто-то ассистировал ему. И с какой целью?.. Ну ладно бы с целью надежно и без хвостов ликвидировать старого и незадачливого врага, это понятно и логично. Но на кой ляд устраивать спектакль с очередным исчезновением? Нежданно, ярко, пафосно — ну день Победы просто какой-то…

И ведь если и не выиграл, то круто слинял с поля боя, *censored*нок! И все равно вроде как переиграл Пастуха. Дуриком! Второй раз! В сумме два — ноль в его пользу, и когда теперь Пастуху отыгрываться? Детский сад прям какой-то, средняя мальчуковая группа, средний уровень дебильности.

Другой вопрос: зачем Слиму эти проходные победы? Что за кукольный театр? Убить — не убил, а вот глазки попортил — это ж какой эксклюзив! Кого-то из своих солдат в лесополосу пораньше отправил — с этой «гитарой»… А все ж зачем? Слим — артист, да, но на фига тут эти детские «кошки-мышки»? Непродуктивно. Или у него план какой-то есть… По кавказскому принципу: мы тебя сразу не убьем, мы тебя по частям резать будем.

Хотелось утвердить: третьего раза не будет. Но думалось иначе: будет и третий раз. А то и четвертый, и пятый, пока везухи этой дурацкой Слиму хватит. В этот раз Слим, игрок гребаный, ушел очевидно живым, поиграл с Пастухом, фокус показал и ушел к себе в вагон — до следующей поры. Коротко сказать — повел свою игру. Именно так: игру. Не смертельную. Уже хорошо, что означил сей факт. Буквально ярко означил. Пафосно. Даром что четыре года ждал… И что остается? Еще четыре года ждать третьего раза?.. Да и на кой хрен Слиму эта бессмысленная игра в глупого кота и бумажку на веревочке? Слим считает себя хозяином этой веревочки, а Пастуха — именно глупым и медленным котом. Зря считает. Или — по каким-то неясным для Пастуха резонам — не зря…

Очень обидно было. Как первогодку-курсанту, которому «отцы» опять подсунули на стрельбах обойму с холостыми патронами. Два выстрела с перерывом в четыре года, и оба — в Божий свет. Но предупрежден — значит вооружен. Лучше поздно, чем никогда. Этими двумя наивными поговорками стоит прекратить бессмысленные и даже вредные метания обиженной души. Надо довезти Марину до Москвы и завершить в конце концов эту бодягу со Слимом. Враз и навечно. Чтоб на совести не висело.

Одно как минимум о нем известно: жив он.

Пока…

А в ресторане заказал себе двести граммов водки. Типа стакан граненый с верхом, как раньше. Принесли холодный пузатый графинчик.

Марина спросила:

— За что пьем?

— За глупость человеческую, — объяснил Пастух. Добавил: — За мою вообще-то…

— Тогда этого графина не хватит, — посетовала Марина. — Нас трое, и все, полагаю, за вашу неведомую мне глупость выпьют вполне закономерно. Сколько ее в жизни было…