Медная гора

Корнев вместе с проводником отошел на берег озера и молча стоял, подавленный развернувшейся перед глазами картиной. Со всех сторон, по отвесной линии убегая в небо, теснились угрюмые горы. На их склонах щетинился густой ельник; лишь иногда он уступал место повисшим в воздухе скалам и серым каменным россыпям. За тесным кольцом гор, вплотную замкнувшим озеро, высились новые вершины, за ними виднелись еще и еще, и так до тех пор, пока низкое небо не скрывало от человеческого взора застывшего моря каменных шапок.

Было ясно, что это затерявшееся в горах озеро было рождено катастрофой. Возможно, еще в далекие времена горообразовательного процесса здесь прошла линия разлома, расколовшая, словно кусок сахара, горный массив. Бурные потоки размывали ослабевшую породу. Потом могучий ледник выпахал широкие долины, а на месте будущего озера вырыл глубокую котловину.

Корнев с точностью фотоаппарата успел запечатлеть в своей памяти такие мелочи, которые как будто бы совершенно не относились к делу. Он заметил, что все ущелье, все лощины и овраги сбегают к озеру и лишь на востоке разломилось кольцо гор. С той стороны доносился гул воды, вскипающей в порогах, бьющейся между камней, в тысячи брызг разбивающейся о скалы. Было ясно, что единственный сток из озера находится там, на востоке. Корнева вывел из задумчивости приглушенный голос старика:

— Что, начальник, оторваться не можешь? Страшновато?

Прошло несколько секунд, прежде чем Корнев ответил:

— Да, такое не каждый день увидишь… Где же твоя Медная гора затерялась? Которая она?

— Медная-то? — улыбаясь, протянул Зверев. — А вон, видишь, на той стороне озера вершина хохлатая, там пообочь ее другая высовывается, поменьше которая, — это и есть она самая. Значит, как со стороны озера подниматься станешь, посреди склона ямы заметишь. Чуть повыше и копи настоящие. Золотой камень на земле валяется. Да что говорить, завтра сам увидишь.

Корнев недоверчиво посмотрел на проводника.

— Странно, — проговорил он, — обычно медь в таких местах не встречается… Где-нибудь на крыльях водораздела, у подножия хребта — это другой разговор… А тут в самом центре Каменного пояса…

Но Корнев не успел закончить фразы. По берегу промелькнула голая человеческая фигура и с разбегу бухнулась в озеро. Через мгновение на взбаламученной поверхности воды появилась голова Бедокура, и его крик разорвал воздух:

— О-о-ой! Ко дну тянет! Помоги-и-ите!

Через несколько секунд Корнев уже стоял по пояс в воде и протягивал Бедокуру длинную сушину. Тот судорожно хватался за нее, но безуспешно: тонкая верхушка ломалась. Наконец, Бедокур крепко вцепился в протянутое дерево и, пошатываясь, вышел вслед за Корневым на берег, но тут же повалился на песок. Поднявшись с помощью товарищей на ноги, он тихо заговорил, как будто стараясь оправдаться:

— Сопрел в дороге. Освежиться захотелось. А вода такая студеная, что сил нет. И тело ко дну тянет, словно чугунные гири к ногам привесили. Спасибо тебе, Андрей Михайлыч, — обернулся он к Корневу. — Да что говорить, сам знаешь.

— Кипяток готов! Чай пить идите! — закричал от костра Вася Круглов.

— Я ребятам глухаря обещал, — усевшись у огня, заговорил Зверев. — Чаю напьюсь и пойду. А вы пока ужин варите. — Он маленькими глотками опорожнил кружку и прислушался: где-то в лесу лаяла собака.

— Вот и Серуха на зверя напала. Пожива будет. — Старик надел на плечи мягкую кожаную сумку и вскинул берданку.

— Ну, счастливо оставаться, — и он двинулся по направлению собачьего лая.

— А чего ты с сумкой будешь таскаться? — Оставил бы! — крикнул вслед старику Корнев.

— Что ты, Андрей Михайлыч, не дома ведь… У меня в ней все припасено. Мало ли какой случай… Береженого-то бог бережет… Ну, так счастливо! — И он скрылся за деревьями.

— Вот и старик тебе, — развел руками молчаливый Колька Рубцов, приятель Бедокура, — а прыти побольше, чем у молодого.

— Мда. Приглядывать бы за ним надо, — подтвердил Васильич, устало откидываясь на траву.

Разговор потух, как потухают в костре прогоревшие угли. В ожидании ужина все растянулись на земле и заснули мертвым, непробудным сном. Только Рубцов остался сидеть у огня, чтобы следить за преющей кашей. Но и он вскоре задремал.

Когда Вася Круглов проснулся, было уже за полночь. В костре тлели последние угли, а Рубцов спал, съежившись у огня и не выпуская из рук деревянной ложки.

Вася разбудил остальных. Вялые, расслабленные люди нехотя ели подгоревшую кашу и вновь заваливались спать.

К утру туман, заволокший ночью всю котловину, растаял в лучах солнца. Корнев поднялся первым, вышел на берег и умылся. То ли от жгучей озерной воды, то ли от прозрачного свежего воздуха его мышцы приобрели гибкость, упругость, которой давно не знало стареющее тело. Легким пружинистым шагом он вернулся к ночлегу.

По привычке, выработанной многими годами странствований, он осмотрел лагерь и задержал свой взгляд на каждом из спящих. Зверева среди них не было.