Медная пуговица. Кукла госпожи Барк

— Хорошо… я провожу, — тихо сказала Зося и, вешая трубку, прижалась ко мне. Затем, словно испугавшись своей смелости, бросилась в другую комнату. Спустя несколько минут уже в пальто она вышла ко мне.

— Идемте, пан полковник, — пропуская меня вперед, сказала она.

Мне стало тепло и солнечно от ее лучистых глаз, от нежного тембра голоса и от мягкого прикосновения маленькой руки к моей ладони.

Чтобы быть уверенными, что никто не подслушивает нас, мы пошли пешком.

— Зося, ваш брат скоро будет здесь. Он остановится у меня, вы тогда придете ко мне.

— Пан полковник, поклянитесь мне, что это правда…

— Клянусь!

— Нет, не так!.. А самым дорогим, что есть у вас…

— Клянусь, Зося, победой над врагом и своей солдатской честью!

— Хорошо!.. — медленно проговорила девушка. — Я приду! После нашего разговора я не спала целую ночь. Я задыхалась, мне было и душно, и зябко… Я несколько раз подходила к окну и все думала, думала и думала…

— О чем же, Зося? — тепло спросил я.

— О брате. Я не могу поверить вам, и в то же время не могу не верить. Ведь надежда, которую вы дали мне своим обещанием, единственное, что осталось у меня в жизни… Нет, нет, это не слова, господин полковник!.. Если Яна нет в живых, то незачем жить и мне. Что я сейчас представляю собой?.. Прислуга богатой и своенравной мистрис, девушка без родины, без близких, без семьи, заброшенная водоворотом войны на край земли… И вдруг это письмо о смерти Яна, — голос Зоси дрогнул, слезы побежали по лицу.

— Успокойтесь, моя девочка, — сказал я, — он жив. Вы скоро, очень скоро увидите его. Мы вызвали его сюда.

— Спасибо!.. — глотая слезы и тихо гладя мою руку, проговорила Зося. — Теперь я верю вам. Ведь ничего мне не остается, как верить… И когда я поняла это и переломила свою ненависть к вам, мне стало легко, и я стала ждать вашего приезда, — опустив глаза, договорила она.

— Зося, Ян жив, не верьте этим подлым и грязным людям. Когда вы встретитесь, он вам объяснит сам все это дело. Вы давно служите у мистрис Барк? — после некоторого молчания спросил я.

— Нет, всего два месяца. К ней я попала из миссии…

— Откуда?

— Из польского отделения Международного Красного Креста, или «миссии», как мы, беженцы, называем его. Оно объединило всех полек, бежавших через Румынию и Россию от немцев в тысяча девятьсот сороковом году.

— И давно вы в Иране?

— Как только армия Андерса и все польские гражданские организации пришли сюда… Но зачем вы спрашиваете это? — она удивленно взглянула на меня.

— Чтобы больше знать, ведь я так мало знаю о вас, Зосенька.

— Я не делаю тайны из моей жизни, она так невелика, что ее можно рассказать в двух словах, — грустно улыбнулась девушка. — Когда мы пришли сюда, англичане часть беженцев распределили по местам. Одни уехали в Индию и Ирак, другие пошли на работу, третьи были зачислены во вспомогательный корпус при вооруженных силах, а меня, как владеющую английским языком, назначили преподавательницей английского языка в школу для польских офицеров, но затем совершенно неожиданно послали к госпоже Барк, которой меня рекомендовало начальство из «Красного Креста».

— Где вы научились английскому языку?

— В Варшаве. Я с отличием окончила колледж «Святой Екатерины»… — не без гордости ответила Зося.

— Но… как же вы, учительница, интеллигентная девушка, согласились, извините меня, Зосенька, идти в услужение к мистрис Барк?

— Что же было делать? Занятия в школе прекратились, быть просто беженкой я не хотела, тем более, что особенно церемониться со мною не стали бы. Труда я не боюсь и, уверяю вас, что мне у госпожи Барк во много раз легче и спокойнее, чем было в офицерской школе. Госпожа Барк никогда не давала мне понять, что я ее горничная или камеристка. Она тактична, воспитанна и мила со мной, у меня есть и свободное время и, правда, небольшие, но свои деньги. У меня есть платья, госпожа Барк сразу же одела меня, ни разу не дав мне почувствовать этого великодушного жеста. Я должна прямо сказать, что при всех странностях, окружающих меня, я дорожу моим местом…

— Каких странностях, Зося? — спросил я.

Девушка опустила голову, и мы молча прошли добрых два десятка шагов.

— Не спрашивайте меня, я ничего не отвечу вам, пока не увижу Януся… Я не могу идти против своей совести…

— Ну, а когда Ян будет с нами?

— Тогда… тогда и я буду с вами, — взволнованно прошептала она.

Я взял ее под руку, и она доверчиво прижалась ко мне.

Навстречу шел толстый иранец в мягкой шляпе и накидкою в руках. Я нагнулся к самому уху девушки и довольно громко сказал:

— Но такой красотки, как вы, я не видывал… даю честное, благородное слово!

Прохожий был уже далеко, когда я с тем же развязно–ухажорским видом шепнул Зосе:

— Не подумайте, что я сошел с ума!

— Я понимаю вас, пан полковник, — отодвигаясь от меня и кокетливо улыбаясь, ответила она.

Так, шутя и смеясь, мы дошли до отеля «Англетер», в котором жила госпожа Янковецкая.