Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

— Ты, Святоша, в самом деле совершенно деревянный, я даже не встречал людей вроде тебя.

Не сумев напугать того, кого хотел напугать, не узрев, каков Святоша, когда лишён невозмутимости, этот Старейший тут же глубоко затосковал. Даже восторг и гнев от того, что он обнаружил свою драконью кость, порядком поблекли.

Он лениво ударил когтём по руке маленького низкого мужчины, и белый меч из драконьей кости, откликнувшись, выпал и оказался взят Сюэ Сянем.

Едва заметив узор, выгравированный на мече, Сюэ Сянь снова преисполнился гневом.

Прямо-таки храбрец, съевший сердце медведя и жёлчный пузырь леопарда, что за дела!

Он был так зол, что не желал больше и разу взглянуть на этот меч, середина его лапы горела, и драконий костяной меч, будто поджарившись в огне, расплавился и слился с телом через центр лапы. Осталась лишь струйка раскалённого воздуха, медленно плывущая вверх.

Вот только когда кость полностью растворилась, он слегка пожалел…

Горячий поток прошёл по жилам и собрался прямо в спине, опаляя так, что ему стало плохо до крайности, распирающий жар, что едва-едва немного утих, настиг его снова.

Только теперь он был слишком большим и не мог ни перевернуться, ни перекатиться, что уж говорить о том, чтобы потереться о пальцы Сюаньминя, сбивая температуру так.

Мгновение он сдерживал себя, а затем невозмутимо переместил верхнюю половину тела вперёд.

В мгновение ока Сюаньминь обнаружил себя вплотную прижатым к телу этого Старейшего — и сверху, и снизу, и слева, и справа — везде. Сюэ Сянь обвился вокруг него, не подавая ни единого звука.

— Зачем ты вот так трёшься об меня? — Сюаньминь на миг поднял веки.

Сюэ Сянь снизошёл до того, чтобы взглянуть на него, снова отвернулся и сказал предельно серьёзно:

— Дай мне охладиться, иначе, если я загорюсь, тебе тоже не сбежать.

Прежде, когда дракон был маленьким и тоненьким, было ещё ничего — он поджаривал, но лишь тот участок руки. Теперь этот Старейший раздулся так, что стал размером с дом, и когда он обвивался вокруг, это было всё равно что завернуться в семь-восемь зимних одежд, окружить себя жаровнями, а затем ещё укрыться матрасом…

Словом, ощущение решительно не из приятных.

Взгляд Сюаньминя вдруг упал на свёрток у него в руках, Сюэ Сянь, что повернулся как раз в этот момент, вслед за ним взглянул туда же.

Повисла тишина.

Ну отлично, голый.

Драконье лицо Сюэ Сяня парализовало, он задумался с застывшим выражением. Прежде, когда он был в полузабытьи, ему много на что некогда было обращать внимание, находя хоть капельку прохлады, он цеплялся за неё, точно за спасительную соломинку. Где уж ему было заботиться, одет ли он, всё равно он даже не был в человеческом облике. Но сейчас…

«Плевать, мать его, так или иначе, я горю, к тому же я всё ещё не в облике человека», — так подумал Сюэ Сянь и, разбивая треснутый сосуд окончательно, потёрся пару раз.

Сюаньминь молчал.

Сюэ Сянь провёл на улицах полгода, но это не значит, что он и впрямь уподобился простому человеку. Пусть дракон и бессмертное создание, он всё ещё остаётся зверем. Так что в его нраве было что-то по-звериному прямолинейное и безудержное: если у него жар — нужно охладиться, прежде всего — почувствовать себя хорошо, а там уже видно будет.

Он выглядел исключительно уверенным в своей правоте, но ненароком скользнул взглядом по Сюаньминю.

Если его не подвели глаза, в лице Сюаньминя промелькнуло не вполне естественное выражение, настолько мимолётное, что поймать его было почти невозможно. Вслед за тем Сюаньминь нахмурился.

Нахмурился…

Этот Святоша привычен совсем редко меняться в лице. Коснулся чего-то грязного — хмурится, столкнулся с надоедливым человеком или делом — точно так же любит наморщить брови…

Словом, в большинстве случаев это если не отвращение, то неприязнь.

Сюэ Сянь остолбенел, невыразимо безрадостный. Словно через его сердце строем прополз рядок пауков с мелкими тонкими лапками, коловшими так, что ему стало дурно.

Изначальное чувство опаляющего жара как будто разом схлынуло или же перестало быть столь невыносимым. Тело Сюэ Сяня, обвивавшееся вокруг Сюаньминя, резко ослабило хватку, дав ему свободного пространства.

Тот, кто обычно поднимал шум, неожиданно проявил такую сознательность — Сюаньминю было не слишком привычно, но он заметил, что этот Старейший опустил взгляд, рассматривая с высоты низкого маленького мужчину, лежавшего на полу без сознания.

Может быть, сама фигура его, ставшая громадной, была от природы подавляющей, а может, драконье лицо плохо справлялось с тем, чтобы выражать какие-либо чувства, но Сюэ Сянь, больше не обвивающийся вокруг чужого тела, подлинно стал серьёзным, в нём появилась отчуждённость, дающая понять, что посторонним приближаться нельзя.

По сравнению с тем, как он вёл себя раньше, теперь он больше походил на истинного дракона.

— Жар прошёл? — спросил Сюаньминь ровно и без лишней болтовни вернулся к делу: — В доме не звучало прочего шума, стало быть, только он один и остался, но он без сознания, особенно не расспросишь.