Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

На миг он смог смутно, словно сквозь туманную дымку, различить, что происходит в темноте, и обнаружил, что прежде стоявшие прямо у него перед глазами Лу Шицзю и старик Лю в момент безмолвия исчезли без единого следа. Он снова вытер лившиеся ручьём слёзы и только после этого заметил в двух чжанах[71] силуэт на земле.

Сюаньминь прошёл дальше, и как только огонёк осветил пространство, стало видно, что в проходе к гробнице у стены лежат два человека.

Запах растительного сока на каменных стенах ощущался ещё отчётливее, чем прежде, и по мере приближения становился всё явственнее. Скользнув взглядом по стене, он увидел размазанные кровавые пятна и понял: вероятно, сзади — на загривке или где-нибудь ещё — у них были раны, и когда они опёрлись о стену, покрывавший её яд просочился внутрь.

Упав, Лу Шицзю на земле рядом с пальцами даже нарисовал кровью круг, а вокруг него — сложные заклинания, что в первый миг поражали взгляд и потрясали сердце.

Зрение Няньци было размытым, и он видел не слишком ясно. Он хотел подтащить лежавшего Лу Шицзю и случайно наступил на этот круг.

Сюаньминь увидел, как уже покоричневевший кровавый круг внезапно налился цветом, а вместе с тем у Няньци в верхней зоне на мингуне и на поцарапанной ладони проступил кровавый блеск, но в мгновение ока всё снова потускнело.

Изо рта Лу Шицзю, чьё тело давно окоченело и замёрзло, появилась смутная дорожка тумана, она трижды обогнула Няньци по кругу, словно завершив наконец некий ритуал, и слегка поклонилась в сторону Сюаньминя. Последнее дело сделано, и можно считать, что всё разрешилось.

Если бы не его отец Лу с сыном, он, пожалуй, умер бы тринадцать лет назад в том заброшенном храме. Сейчас он обменял судьбу на судьбу, в полной мере подтвердив свои предыдущие слова и исполнив своё желание.

Вот только позднее, когда в ночь на Чжунъюань на реке Няньци должен будет подносить на одну лампу больше, кто знает, сможет ли он плакать…

Туман рассеялся, и в миг, когда обмен судьбами был завершён, проход к гробнице внезапно погрузился в сумрак.

Возможно, то, что при обмене судьбами инь и ян повернули вспять, затронуло три сотни душ покойных в этой гробнице — тут же послышалось, как позади резко взревел сильный ветер, донёсся дробный шуршащий звук движения — быстрое и стремительное, оно сопровождалось ударами и треском каменных статуй и неслось прямиком на них.

Только Сюаньминь хлопнул Няньци по плечу, собираясь сказать «Идём скорее», как сзади что-то уже бросилось к ним, движение подняло волну ветра, что принёс неописуемую гнилостную вонь, заставившую почти задохнуться.

При жизни люди, заключённые в каменных статуях, вероятно, были неловки в ходьбе, а после смерти несколько лет подавлялись в этой гробнице, однако внезапно они стали стремительны, словно ветер. Едва хватило бы времени моргнуть, как целая тьма людей непрерывным потоком полилась из прохода на лестницу. Один — терпимо, двое — тоже ничего, нескольким десяткам же или сотням таких иньских мертвецов, несущихся прямо на них, сопротивляться было крайне трудно.

Что говорить о двух руках — даже восемь не смогли бы справиться!

Сейчас этот путь к гробнице показался тесным — некуда отступить, негде спрятаться.

Сюаньминь схватил связку медных монет на поясе, его плотно сведённые брови выдавали тень вынужденности. Было не понять, не хочет ли он использовать их, или это неудобно, или же… он не может.

Иньских мертвецов собиралось всё больше и больше, они плотной массой заполняли до краёв весь проход к гробнице, загоняя людей в ловушку.

Ловушка понемногу сузилась, иньские мертвецы медленно склонились, накапливая энергию в пояснице, оттолкнулись ступнями — и хлынули на Сюаньминя подобно необъятной волне.

— Святоша?! — у Сюэ Сяня в потайном мешочке голова от тряски закружилась и потяжелела, он лишь ощущал, что вокруг распространяется запах крови и в сыром сладковатом привкусе ржавчины есть ещё лекарственная нотка, которую и не опишешь так, чтобы было понятно. Одна из жёстких костей в области пояса Сюаньминя вдруг задрожала, и вмиг стало обжигающе горячо, даже несколько горячее, чем когда прежде Сюэ Сянь варился.

Неизвестно, потому ли, что его обожгло, или по какой-то иной причине, в сердце у Сюэ Сяня стукнуло — и стало вдруг совершенно пусто.

А сразу вслед за этим он ощутил, что запах крови стал чуть тяжелее.

Нет, нет, нет, если так и продолжится, как уйти живыми?

В действительности, что касалось самого Сюэ Сяня, то он являлся не более чем золотой жемчужиной и разговоры о жизни и смерти для него решительно не имели смысла. В крайнем случае, если уж речь заходит о жизни и смерти, его век — век истинного дракона — почти бесконечен, и он всегда сможет поймать удобный случай выбраться.

Таким образом, сказанное про «не уйти живыми» по отношению лично к нему было полной чепухой, точно так же, как и по отношению к давно уже умершему Цзян Шинину.

По-настоящему здесь необходимо было выжить только двоим.

Лу Няньци… и этому Святоше.