Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

Под руководством братьев Чэнь целая группа людей бесстыдно пошла, чтобы убедить Фан Чэна и Цзян Шицзин выпить с ними вина, а затем пошла преследовать дядю и тетю Чэнь.

— Тебе не стыдно? Иди поужинай. Если ты не остановишься сейчас, ты будешь есть свиной корм на завтрак! — рявкнула тетя Чэнь, заставляя бродячих братьев вернуться на свои места, слегка ударив их по лицу.

Фан Чэн согласился выпить маленькую чашку вина. Отбиваясь от молодых членов семьи, которые шумно подстрекали его, он одной рукой придержал свой длинный рукав и, улыбаясь, поднял стакан в направлении Цзян Шицзиня.

Цзян Шицзин подняла указательный палец и настаивала: «Всего одна чашка». Потом она тоже улыбнулась и подняла маленькую синюю чашку.

— Это работает, — серьезно сказал Фан Чэн. — Если мы выпиваем одну чашку в год, у нас все равно может быть еще восемьдесят чашек.

— Тогда ты был бы гоблином! — Цзян Шинин хихикнул.

Книжный червь Цзян Шинин сидел там, не в силах глотать человеческую пищу, но улыбался от уха до уха.

Сюэ Сянь возился со своей кружкой с вином и лениво наблюдал, как разворачивается сцена, но, когда его взгляд скользнул мимо обнаженных запястий Фан Чэна и Цзян Шинина, он внезапно замер…

Он заметил, что у Фан Чэна по всему запястью была слабая круглая отметина, как если бы след от натянутой веревки — это выглядело ужасно знакомым. И на запястье Цзян Шицзин был похожий след…

— На что ты так смотришь? — В какой-то момент Цзян Шинин повернулся и случайно заметил пристальный взгляд Сюэ Сяня, поэтому подошел к нему, чтобы спросить.

Сюэ Сянь указал подбородком.

— О, — ответил Цзян Шинин.

— У моего зятя родинка на запястье — она ​​была у него с самого рождения. А моя сестра получила свое случайно. На самом деле, она получила этот шрам в детстве, в тот день, когда она впервые встретила моего зятя. И знак никогда не исчезал. Это заставляет их выглядеть так, будто им суждено быть вместе.

— Да, — сказал Сюэ Сянь, приподняв бровь, и сделал еще один глоток вина. Затем он добавил: — Возможно, это означает, что они тоже провели вместе свою предыдущую жизнь…

Заблудшая душа, которая в одиночестве оставалась среди мертвых пустошей, в конце концов исполнила свое желание. Он нашел того, кого хотел найти, и вел обычную жизнь, полную взрывов.

— Восемьдесят на самом деле не так уж много. Возможно, мы продолжим идти в следующей жизни, — говорил сейчас Фан Чэн. С искренним взглядом он осторожно поднес чашку к Цзян Шицзиню и сбил их вместе.

— Так что это обещание. Никаких возвратов в течение ста лет.

Затем он запрокинул голову и осушил чашку.

В этом мире некоторые связи между людьми трудно объяснить — откуда они берутся, почему, и есть ли им конец? Но такие чувства сильны и глубоки, как крючки; они проникают в вашу кожу и проникают прямо в ваш мозг — от зарождающегося романа в молодости до совместного старения и усталости, такие связи не разрушаются даже через сто лет и сохраняются в следующей жизни и в следующей.

Сюэ Сянь глотнул вина и улыбнулся. Он не мог не взглянуть на Сюань Миня и увидел, что Сюань Минь просто отводит взгляд от него и подносит чашку к губам…

Глава 74: Палец, сустав, родинка (I)

К юго-западу от уезда Цинпин, дальше от горы Совок, протекала старая река, которая впадала в Янцзы. И дали ей название «Пруд дикой утки».

Вокруг Цинпина всегда ходили народные слухи о том, что у этой реки есть речной бог. Говорят, что речной бог защищает этот участок земли, принося на поля благоприятные ветры и дожди, делая рыб и водных существ красивыми и восхитительными, и даже когда неуважительные люди пытались заполнить реку и построить над ней дома людей, все, что они пытались построить, рухнуло.

В конце концов, на его берегу был возведен храм речного бога, позволяющий людям со всей страны приходить и молиться о удаче и душевном спокойствии.

Но пруд с дикой уткой в ​​конечном итоге был деревенской дикой рекой. Хотя люди изредка посещали храм речного бога, ночью там не было ни посетителей, ни огней — идеальное место для охоты.

В ту ночь храм впервые залил тусклым светом: два пламени фонаря мягко колыхались у подножия статуи речного бога, озаряя зал золотым сиянием. Два человека преклонили колени на циновках для молитв внутри храма: один был невысоким, толстым мужчиной средних лет, а другой — худым мальчиком.

Молодой монах, одетый в белое облачко, стоял у света и разложил желтый листок бумаги на алтаре, чтобы он был освещен фонарями. Удерживая рукав и обмакнув кисть в чернила, он написал на желтой бумаге текст:

"Цзян Шинин"

Седьмой день восьмого месяца года Бин Инь.

Сразу за дверью храма человек, одетый в черное, прислонился к сморщенным ветвям старого дерева, лениво прислонившись к стволу, подперев одну ногу, а другую слегка покачивая вниз. Под пламенем фонаря, выходившим изнутри храма, его бледное лицо сияло теплом, а контур его красивых бровей казался мягче и нежнее.

Он был не кто иной, как Сюэ Сянь.