Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

Сюань Минь провел последние несколько лет, постепенно уменьшая влияние Великого Жреца в императорском дворе — в конце концов, зависимость всей земли от одного человека неуместна. Кроме того, это было не так, как будто без Великого Жреца земля была в опасности.

И письма из министерства стали приходить не так часто. На этот раз это произошло только потому, что тайпу подсчитала состояние на следующий год и сообщила ему о результатах.

Сюань Минь сложил письмо и сказал Сюэ Сяню:

— Ничего. Это будет еще один благоприятный год.

Это было все, чего можно было просить в суетливой красной пыли мира: способность платить долги, отвечать за милость, сдерживать обещания и питать любовь.

Ветер продолжал дуть, и дождь продолжал идти; мир через реки и горы.

Без сожалений.

EXTRA

Жаркая середина лета в этом году наступила рано и обильно грозила — с неба безжалостно лил дождь, и моросящий дождь мог идти до трех раз в день, и этому не было конца.

Вымощенные камнем улицы города промокли от дождя, но и высохли в мгновение ока, так что это не было проблемой. Но в горах это было невыносимо: мокрая грязь доходила до голеней, а тропинки были изрешечены обманчиво мелкими лужами, которые могли забрызгать лицо грязью, если не быть осторожным. В такие дни никто никогда не уходил в горы — те, кто приходил, были психопатами.

Например, на горе Цзянсун.

— Это последний раз, — предупредил Тхондэн, стоя, заложив руки за спину, и смотрел, как Сюань Минь использует талисман, чтобы помочь Сюэ Сяню очистить свою одежду.

— Не приходите завтра. Дайте мне мирный день, пожалуйста.

Сюэ Сянь повернулся, чтобы посмотреть на спину своего халата, и высунул ногу, чтобы позволить Сюань Миню наложить на нее талисман, и сказал Тхондэну:

— Я здесь не для того, чтобы тебя видеть. Я здесь, чтобы позаботиться о своем ребенке мушмулы. В эти дни было так жарко, что я боюсь, что ты станешь жадным и украдешь их у меня.

Тхондэн всегда был очень сдержанным человеком, и за все годы, которые он парил как дух, он никогда не «жадничал». Оскорбление заставило его чуть не рассмеяться от гнева; он повернулся к Сюань Миню и резко спросил:

— Что ты собираешься с этим делать?

Сюань Минь ничего не сказал.

«Если бы я мог что-то с этим поделать, мы были бы здесь прямо сейчас?»

Сюань Минь давно привык к подобным сценариям. С нейтральным выражением лица, он стоял между ними и казался совершенно не обеспокоенным их ссорой. Он продолжал чистить одежду Сюэ Сяня для него.

Всякий раз, когда дракон посещал Храм Дазе, ему всегда приходилось разыгрывать сцену из этого и никогда не смотреть, куда он шел. К тому времени, когда он вошел в храм, его мантии были покрыты таким количеством точек грязи, что он выглядел как павлин, поэтому Сюань Минь заставил его оставаться в дверном проеме, пока он чистил его.

— Эй, теперь все в порядке, — проворчал Сюэ Сянь, оглядываясь еще раз. — Этот халат супертонкий. Если ты продолжишь гладить, ты порвешь его. Почему и ты, и твой шифу так одержимы чистотой…

— Перестань двигаться, — сказал Сюань Минь.

Тхондэн развернулся и вернулся в храм.

Сюэ Сянь чувствовал, что его так тщательно очистили, что на нем больше не было ни пылинки. Он щелкнул языком и начал шагать внутрь, стараясь приподнять низ своей мантии, когда он переступал порог, чтобы не тратить зря усилия Сюань Миня и снова не испачкаться.

Сюань Минь встал позади него и, увидев, что он замерз над порогом, похлопал его, показывая, чтобы он поторопился.

Сюэ Сянь посмотрел на него.

— Ты только что ударил меня по заднице?

— Вы двое прямо сейчас собираетесь попробовать? — спросил Тхондэн, сидя, скрестив ноги, на молитвенном коврике перед столом и взял кисть.

Сюэ Сянь лениво подошел к нему и, наклонив голову, наблюдал, как Тхондэн начал что-то писать на листе бумаги.

— Ты пишешь для темнокожего ребенка?

Тхондэн вздохнул и остановил кисть. Взглянув на Сюэ Сяня, он сказал:

— Ты называешь моего ученика «лысым ослом», а теперь ты называешь Юньчжоу «темнокожим ребенком». Разве у тебя нет манер на этот раз?

— Нет, — сказал Сюэ Сянь.

Тхондэн снова вздохнул.

«Темнокожий ребенок», о котором говорил дракон, был не кем иным, как Горный страж Цзянсуна. Когда он впервые прибыл на гору, он был юношей четырнадцати или пятнадцати лет, даже не имея собственного имени. Теперь ему было около двадцати, и имя Юньчжоу было дано ему Тхондэном.

С тех пор, как он и Тхондэн стали друзьями, он приходил в Храм Дазе каждый день после своих патрулей, иногда заставляя Тхондэна учить его читать и писать, а иногда просто заваривать чай для Тхондэна и болтать несколько часов подряд. Тхондэн не мог пить чай, но ему нравилось его нюхать.

И после того, как он несколько раз сталкивался с Сюэ Сянем и Сюань Минем, он тоже сблизился с ними.

Сюэ Сянь порылся в кармане рукава, пока не нашел качественную чернильную палочку и швырнул ее на стол.

— Я заметил, что твоя нынешняя чернильница закончилась, — сказал он, — Поэтому я взял тебе другую.

Тхондэн взял чернильницу и осмотрел ее, затем кивнул.

— Это хорошие чернила. Сходи к своим мушмулам.