Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

Однако в эти годы на удаленной горе был еще один человек. С тех пор, как около тридцати лет назад произошла великая битва на берегу Хэйши, тайпу в Министерстве церемоний узнали о том, насколько важен Храм Дазе для Великого Жреца. Через несколько лет на горе возникло новое здание с печатью императора на дверях — место, где разместился только что назначенный страж горы.

Страж был опытным горцем. Он получал зарплату и жил простой жизнью хранителя храма.

Его работа была несложной: ему нужно было только патрулировать гору в определенное время и следить за всеми прохожими, следя за тем, чтобы никто не подходил слишком близко к горе Цзянсун. В конце концов, обитателю Храма Дазе придется время от времени терпеть чьи-то несчастья, а если кто-то случайно наткнется на него, он может получить травму. И если в горе была гроза, страж должен был немедленно сообщить об этом чиновникам министерства, чтобы предотвратить еще один пожар.

Технически страж тоже жил на горе, но его покровители обычно находились у подножия горы Цзянсуна, и он никогда не приближался к каменным ступеням храма, и он никогда не ступал внутрь самого храма. Итак, охранник и Тхондэн на самом деле не имели ничего общего друг с другом, и через тридцать лет Тхондэн даже не встречался с ним — он знал только, что он существует.

Однажды весной, ранним утром, прежде чем горный туман успел рассеяться, на гору поднялся молодой человек с серым тканевым свертком. Была еще ранняя весна, и от зимы воздух оставался прохладным. Лесной воздух был влажным и холодным, но у этого юноши были закатаны рукава до локтей, открывая тощую мускулистую фигуру.

Его кожа не была бледной — очевидно, он вырос, занимаясь физическим трудом на солнце. Его длинные волосы были собраны в высокий хвост, и ни одна прядь не была неуместной, а плечи были широкими и сильными; он выглядел как энергичный, полный энтузиазма молодой человек.

Он был сыном предыдущего горного стража, который взял на себя ответственность.

Юноша остановился у хижины на полпути к горе и толкнул дверь. Он снял сверток и положил его на кровать в углу, затем осмотрел комнату и быстро привел ее в порядок. Затем он закрыл за собой дверь и вышел исследовать лес.

Изначально он намеревался пойти у горного ручья за водой, но, миновав извилистые каменные ступени, остановился.

Он знал, к чему ведут эти шаги — если он последует за ними, то скоро достигнет вершины горы, где находится легендарный храм с привидениями. По какой-то причине каждый раз, когда он слышал, как кто-то шепчет о храме с привидениями, юноша всегда испытывал неописуемые эмоции в своем сердце.

У него возникло странное ощущение, что давным-давно он сам смотрел в окно за меньшие горные вершины, чтобы смотреть на безмолвные фонари, горящие в этом наводненном призраками храме.

Но это было невозможно, потому что он вырос на окраине ближайшего округа и никогда не проводил времени на другой горе. Как он мог быть свидетелем такого пейзажа? Тем не менее, по какой-то причине, каждый раз, когда он думал о храме с привидениями, в нем всегда всплывала эта сложная эмоция.

Теперь, когда он стоял у каменных ступеней, это чувство снова захлестнуло его.

Юноша колебался лишь мгновение, прежде чем ступить на камень и пойти по тропинке вверх. Ходили слухи, что храм с привидениями был заброшен на протяжении веков, и никто никогда не посещал его, оно было жутким и одиноким. Но по мере того, как юноша приближался к храму, он чувствовал, что его окружение становится все более спокойным и безмятежным.

Любой обычный человек испугался бы и захотел повернуть назад, но никакого страха он не чувствовал. Он ускорил шаг и бросился к вершине.

Храм Дазе был менее обветшалым, чем он ожидал, но и гораздо более одиноким, чем он себе представил.

Менее обветшалый, потому что он почти не видел следов огня на стенах парадного зала и пагоды; даже входные двери храма остались нетронутыми, хотя и покрыты инеем. Намного более одинокий, потому что в это время года еще не утихала зимняя стужа и недавно выпал снег; в городе люди быстро заполнили заснеженные улицы следами и конными следами, и снег быстро превратился в слякоть, а затем растаял. Но здесь, в горном храме, земля представляла собой чистый, идеальный белый лист, а вместе с ним и непреодолимое чувство одиночества.

Двери в храм были приоткрыты. Юноша стоял у двери и заглядывал внутрь, хотя и не видел многого. И он не знал, что на него нашло, но он внезапно протянул руку и толкнул двери храма.

[Скрип]

Петли издали оглушительный визг, когда юноше открылась сцена во дворе.

Юноша был ошеломлен, когда он с ужасом смотрел на одно место во дворе, и не знал, что сказать…

Он мог видеть, что на белых ступенях, ведущих к пагоде в центре двора, был спокойный и безмолвный силуэт мужчины, высокого и худого, в чисто-белой мантии. Когда он стоял среди этой ярко-белой палитры, он выглядел чрезвычайно одиноким.