Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

— Ухудшились ли навыки гадания этого отродья Лу Няньци? Он продолжал говорить об этом в течение нескольких дней, просил меня отправиться на юг, говоря, что я смогу встретиться со старым знакомым. … Где этот старый знакомый? Из всех людей, идущих по этой государственной дороге, ни один не выглядит знакомым.

Когда этот Древний жаловался, он пренебрегал узким полем зрения руки Сюань Миня. Итак, он поднял свой хвост, хлопнул им несколько раз и сказал:

— Подними руку. Я хочу увидеть места подальше от того, что я вижу.

Он подождал мгновение, но не встретил Сюаньмина, поднявшего руку от ожидания. Скорее, то, что пришло, было пальцем, который потер голову. Сюэ Сянь лениво наслаждался прикосновением, но не передумал, только пробормотал: «Че», а про себя сказал: — Играть со мной средь бела дня… что это за ерунда?

Сюань Минь сказал: — Много путешествующих гражданских лиц. Было бы слишком необычно странно, если бы мои движения были неуклюжими.

Сюэ Сянь задумался и понял, что, двигаясь по дороге, внезапно поднять руку высоко вверх действительно привлечет взгляды окружающих.

Поэтому он решил понизить свое достоинство и сказал: — Хорошо, тогда ты смотришь вдаль. Есть ли кто-нибудь, кто выглядит знакомым?

— Я не видел знакомого лица.

— Не говори мне, что мы должны пойти еще дальше? — Сюэ Сянь немедленно пожаловался. — Но если мы пойдем дальше на юг, мы скоро войдем в реку. Мне вспоминать о рыбах?

Сюаньминь взглянул на голову, спрятанную в его рукаве. Он уже собирался заговорить, когда услышал, как Древний сказал себе: — Рыбы тоже не смеют говорить со мной.

Сюань Мин, "…"

По крайней мере, он знал себя. Затем Древний сказал: — Лу Няньци, сопляк, ты смеешь дурачить меня? Ты стал очень смелым.

На самом деле, Лу Няньци действительно был в чем-то виноват. Первоначально он не упомянул в своем послании ни одного «старого знакомого», а только сказал, чтобы он направлялся на юг, где в этой части Линьцзяна все еще сохранились некоторые старые остатки роковых связей. Что касается подробностей местонахождения и того, кто и что это может быть, до момента встречи никто не знал.

Гадания всегда были такими; каждое предложение всегда пропускало по крайней мере три части. Разумно говоря, это тоже был не первый раз, когда они это слышали. Они поймут это лучше, чем кто-либо другой. К сожалению, этот Древний никогда не был разумным. Сам он последние два дня был свободен и использовал эти слова как предлог, чтобы вытащить Учителя на улицу, чтобы развеять его скуку. На этот раз, не найдя предполагаемых «остатков старых обреченных связей», он начал сурово обвинять Лу Няньци и даже навесил на него ярлык «одурачивания других». К счастью, Лу Няньци не было рядом, иначе его вырвало бы много крови, услышав эти слова.

Была уже глубокая зима. В районе Линьцзяна было очень тяжело от влажного воздуха, особенно на этой ветке дороги, ведущей в гору. Ветер, белый и перистый от мороза, чисто пронесся по нему. Еще выше по горной дороге дикие леса все еще были окутаны холодным туманом. Начнем с того, что это был неподходящий день для выхода, а между тем ответвление непрерывно текло путниками. Прислушиваясь к звуку их речи, они казались простыми людьми с окрестностей. На них были очень толстые куртки, а некоторые даже несли миску в руках, обходя и поднимаясь на гору по трое и по двое, исчезая в тумане. Сюэ Сяня это заинтересовало. Сейчас его форма была очень неудобной. Поскольку длинное и тонкое тело обвилось вокруг запястья Сюаньминя, даже малейшее движение могло привести к тому, что его обзор был заблокирован соскальзыванием и падением рукава, и ему пришлось бы снова отодвинуть ткань в сторону. Время от времени он мог видеть вперед, время от времени он мог видеть назад. Это очень обеспокоило Древнего. Сюаньминь поднял палец и слегка подтолкнул его, тихо спросив: — Ты хочешь принять человеческий облик?

— Нет. — Шея Сюэ Сяня уже устала от столь частых поворотов. Он чихнул один раз, прежде чем лениво свернуться калачиком вокруг запястья Сюань Миня. — В твоем рукаве так удобно. Мне не надо утомлять ноги, и там тепло.

Он уже ретировался обратно в рукав, но не забыл приказать Сюаньминю: — Быстро иди и спроси, почему они поднимаются на гору с мисками.

Сюаньминь с умеренной силой ущипнул этого надоедливого человека за кончик хвоста, хлопнул его по рукавам и пошел расспрашивать путника по дороге. Путешественник увидел, что лицо у него красивое и утонченное, осанка необыкновенная, и невольно сделался более сдержанным, не переставая оказывать любезность, все еще держа чашу. Он ответил: — Поднимаемся в храм в горах, чтобы поставить счастливую кашу.

Сюаньминь спросил: — Счастливая овсянка?

Путешественник кивнул головой. — Правильно! Разве мы не в Лаю? Зима в этом году тоже была необычайно холодной, поэтому мы пришли от имени пожилых людей и маленьких детей нашей семьи, чтобы попросить благословения.