Медный всадник

– Я тяжелая, – всхлипнула она ему в спину.

– Не тяжелее моего ранца, – отдуваясь, заверил он. – Вперед. Мы скоро будем на месте.

Иногда винтовка задевала сломанную ногу, и Александр чувствовал, как она сжимается от боли. Но она ни разу не застонала и не вскрикнула, только в какой-то момент прислонилась головой к его спине. Хоть бы все обошлось!

Он пронес Татьяну шесть километров под черным дымным небом среди тлеющих деревьев до следующей станции. Хотя самолеты улетели, даже сюда доносилась артиллерийская канонада.

Добравшись до места, Александр положил девушку на землю и сам рухнул рядом. Она придвинулась к нему:

– Устал?

Он кивнул.

Они ждали. На станции было полно народа: женщины с детьми, престарелыми родителями и вещами. Мрачные, угрюмые и неразговорчивые. Александр вынул последний кусок хлеба и разделил с Татьяной.

– Нет, ешь сам, – отказалась она. – Тебе нужнее.

– Ты что-нибудь ела вчера? Ну конечно нет!

– Сырую картошку, чернику в лесу и шоколад, который ты мне дал.

Она положила голову ему на руку и закрыла глаза. Александр обнял ее за плечи.

– Все будет хорошо, – сказал он, целуя ее в лоб. – Вот увидишь. Подожди немного, и я отвезу тебя в больницу.

Как ни удивительно, но поезд пришел. В таких вагонах раньше перевозили скот, поэтому сесть было негде.

– Хочешь, подождем, может, придет пригородный поезд?

– Нет, – едва ворочая языком, ответила она. – Мне что-то нехорошо. Нужно как можно скорее добраться до Ленинграда. Пойдем. Я буду стоять на одной ноге.

Александр поднял ее на платформу и внес в вагон, до отказа заполненный людьми. Они оказались у открытой двери, так что могли рассматривать проносившиеся мимо сельские пейзажи. Несколько часов они стояли, прижатые друг к другу. Татьяна опиралась на него, прижимаясь головой к его груди, а Александр держал ее обеими руками, боясь сжимать слишком сильно. В какой-то момент он почувствовал, как она медленно сползает вниз.

– Нет, не смей, держись, – велел он, поднимая ее.

И она держалась.

Двери вагона оставались открытыми на случай, если кто-то захочет спрыгнуть. Поезд тащился мимо полей и грязных дорог, забитых крестьянами, тащившими за собой скот, и беженцами, толкавшими тележки со всем своим имуществом. Мотоциклы и автомобили пытались пробиться сквозь людские толпы. Выли сирены «скорых». Александр увидел, как помрачнело лицо девушки.

– О чем ты думаешь, Таточка?

– Почему эти идиоты тащат на себе остатки прежней жизни? Если бы я уходила, ничего не взяла бы с собой. Кроме себя.

– Неужели у тебя совсем нет вещей?

– Есть, но я ничего бы не взяла.

– Даже моего «Медного всадника»? Хотя бы это ты должна захватить.

Она попыталась растянуть губы в улыбке.

– Разве что это. Но либо я убегаю, чтобы спастись, либо нагружаюсь ненужным хламом, который только задерживает меня, и подвергаюсь смертельной опасности. Не думаешь, что мы должны спросить себя, какова наша цель? Мы покидаем свой дом? Начинаем новую жизнь? Или собираемся продолжать старую где-то в другом месте?

– Хорошие вопросы.

– Да.

Она задумчиво уставилась в пространство. Александр потерся щекой о ее короткие волосы. У него из прежней жизни осталась только одна вещь. Америка же словно не существовала… разве что в его памяти.

– И все же я хотела бы найти брата, – прошептала она.

– Знаю, – горячо подхватил Александр, – я тоже хотел бы найти его ради тебя.

Татьяна тяжело вздохнула, но ничего не ответила.

К вечеру поезд прибыл в Ленинград. Они тихо сидели на скамье, выходившей на Обводный канал, и ждали трамвая, который должен был отвезти Татьяну в госпиталь на Греческой, рядом с ее домом. Трамвай пришел.

– Хочешь ехать? – спросил Александр.

– Нет.

Они продолжали сидеть. Пришел второй трамвай.

– На этом?

– Нет.

Пришел третий.

– Нет, – покачала головой Татьяна еще до того, как он успел спросить, и прислонилась к его плечу.

Прошли еще четыре трамвая, и они все сидели, не разговаривая, глядя на канал.

– Через мгновение, – вдруг выпалила Татьяна, – на следующем трамвае, ты собираешься вернуть меня в старую жизнь.

Александр не ответил. Татьяна тихо вскрикнула:

– Что нам делать?

Александр молчал.

– В тот день, у Кировского, когда мы поссорились… у тебя был план?

Он хотел вывезти ее из Ленинграда. Здесь небезопасно.

– В общем, нет.

– А я в этом сомневаюсь.

Прошел очередной трамвай.

– Шура, что я скажу родным о Паше?

Стиснув зубы, он коснулся ее лица:

– Скажи, что тебе его жаль. Скажи, что сделала все возможное.

– А что, если он жив и сейчас, как и я, находится где-то там?

– Ты не где-то. Ты со мной.

Татьяна сглотнула слезы.

– Да, но до вчерашнего дня я тоже была где-то. – Она с надеждой уставилась на него. – Может такое быть?

– Ах, Таня, – покачал головой Александр.

Она отвела глаза.

– Ты долго искал меня?

– Не очень.

Он не хотел признаваться, что обшарил всю округу.

– Но откуда ты знал, что я могу оказаться в Луге?

– Я был и в Толмачеве.

– Но как ты догадался, где я вообще могу находиться? – допытывалась Татьяна.

Неужели она не понимает, как мучит его?

– Послушай… это Даша попросила меня найти тебя.

– Вот как? – Лицо Татьяны сразу погасло. – Вот как?

Она поспешно отодвинулась.

– Тата…