Медный всадник

Но он продолжал стоять, возбужденно треща что-то насчет осколочных бомб, которые способны разорвать человека еще до того, как он успеет посмотреть на небо и увидеть, что его ожидает. Татьяна могла бы поклясться, что ему не терпится стать свидетелем подобного зрелища.

Татьяна с усталой улыбкой наблюдала за невероятно худенькой фигуркой малышки. Та подбежала к ней.

– Ой, Танечка, что это ты жуешь?

– Сухарь, – ответила она, сунув руку в карман. – Хочешь?

Маришка радостно закивала, схватила сухарь и, не успела Татьяна предупредить, чтобы жевала хорошенько, проглотила его целиком.

– А еще есть?

Татьяна неожиданно заметила то, чего не видела раньше. Девочка явно недоедала.

– А где твои мама и папа? – осведомилась она, взяв Маришку за руку.

– Спят, наверное, – пожала плечами девочка.

– Таня, не надо, пусть себе бегает, – окликнул Антон.

Но Татьяна повела Маришку вниз.

– Мама, папочка, смотрите, кто к нам пришел! – объявила она.

Но мама и папочка даже не пошевелились. Оба храпели, уткнувшись в грязные подушки. В комнате воняло, как в общественном туалете.

– Пойдем со мной наверх, Маришка, – позвала она. – Сейчас найду тебе что-нибудь поесть.

Наутро, в половине седьмого, Татьяна, уже успевшая умыться и одеться, стояла над спящей сестрой.

– Дашенька, – ехидно пропела она, – конечно, в восемь сирены объявят об очередном налете, но не слишком ли большая роскошь – пользоваться ими как личным будильником? Немедленно вставай, и идем в магазин.

– Ну что тебе? – неохотно пробормотала Даша. – Ты и без меня хорошо справляешься!

– Ну же, – не отставала Татьяна, стягивая одеяло с Даши и Марины, – полюбуйтесь первым снегом!

Девушки не шевелились.

– Или, – добавила Татьяна, снова прикрывая их, – можете дождаться главного события, ровно в пять вечера.

Девушки даже глаз не приоткрыли.

– Если и это пропустите, – бросила Татьяна, выходя из комнаты, – попытайтесь не пропустить главного спектакля. В девять, и ни секундой позже.

Может, Александр в Ленинграде? Может, придет сегодня и поговорит с ней… Неужели никто не может с ней поговорить? Ее как будто не существует. Все замкнулись в себе. Когда же придет Александр?!

Татьяна застегнула пальто и быстро пошла по улице Некрасова к магазину, где выдавались продукты по карточкам.

Когда же придет Александр?!

Вечером, между воздушными налетами, и в самом деле появился Александр со своими пайками и угрюмым Дмитрием. В комнате, как всегда, было полно народа. Татьяна вышла на кухню готовить соевые бобы и рис. Александр последовал за ней, и сердце ее забилось быстрее, но в кухню немедленно вбежала Жанна Саркова, потом – Петров и Марина с Дашей. Александр поспешно ретировался.

За ужином собралась вся семья, кроме папы, который успел напиться и валялся в соседней комнате. Татьяна перебросилась несколькими словами с Александром, хотя смотреть на него под столькими взглядами по-прежнему не могла. Глазела либо в тарелку, либо на маму. И опасалась встретиться глазами с Дашей, Мариной или бабушкой, которые, казалось, все чувствовали.

Татьяне до смерти хотелось коснуться его руки, увести от прошлого в будущее. Но и это было немыслимо в присутствии родных и Дмитрия. Она всеми фибрами души ощущала, как нужно Александру ее прикосновение. Что ж, значит, она даст ему то, в чем он нуждается больше всего, и пусть все остальные, которые ничего от нее не требуют, идут ко всем чертям!

Она встала и принялась убирать со стола. Подойдя, чтобы взять его тарелку, она на миг прижалась бедром к его локтю и тут же отошла.

– Знаешь, Таня, если бы немцы в первые недели сентября сразу пошли в наступление, наверное, застали бы нас врасплох, – заметил он. – У нас не было ни танков, ни пушек. Немногочисленные войска стояли на другом берегу реки, напротив Шлиссельбурга. Остатки войск Карельского фронта и плохо вооруженные ополченцы. Помнишь, Таня, как было в Луге? Они даже винтовок в руках не держали? Не у каждого обнаружится такое присутствие духа под бомбами, как у Тани.

– Зачем ты толкуешь с ней о войне? – перебила Даша. – Много она в этом понимает! Лучше поговори с ней о Пушкине или о стряпне: вон как она выучилась готовить. По-моему, она даже не подозревает, что идет война.

– Хорошо, Таня, хочешь поговорить о Пушкине? – с серьезным видом повторил Александр.

Татьяна неожиданно разозлилась:

– Кстати, о стряпне. Как по-вашему, по какой стороне улицы безопаснее пробираться к магазину, где я отовариваю ваши карточки? Куда бы я ни пошла, неизменно попадаю под обстрел. Это… ужасно неудобно, – сморозила она глупость, и Александр засмеялся.

– Есть единственный выход. Никуда не ходить и засесть в убежище, пока идет бомбежка.

Никто не сказал ни слова.

– Интересно, – поспешно вставила Татьяна, чтобы не дать Даше вмешаться, – откуда в меня стреляют?

– С Пулковских высот, – пояснил Александр. – Немцам даже ни к чему поднимать в воздух самолеты. Заметила, что воздушных налетов стало меньше?

– Нет, прошлой ночью самолеты закрыли все небо.