Медный всадник

– Таня, – предупредила Даша, – не подходи к нему. Или через минуту он…

– Интересно, что я сделаю через минуту? – осведомился Александр.

– Не волнуйся, Даша, – тихо сказала Татьяна и, подняв пустую чашку, направилась к двери.

Но Александр схватил ее за руку.

– Таня, поставь чашку и пойди переоденься. – Он не разжал пальцев, только добавил: – Пожалуйста.

Татьяна поставила чашку.

– Таня, – прошипел Александр, впиваясь в нее глазами, – Таня, ты знаешь, что немцы делали в Луге? Ты же была там, помнишь? Они точно так же сбрасывали листовки на женщин и молодых девушек, рывших окопы и картошку. «Наденьте белые платья и платки, и мы будем знать, что вы гражданские лица, а в гражданских лиц не стреляют». Женщины поверили, многие надели белые платья, так что фашисты без труда могли их увидеть и хладнокровно расстрелять. Так гораздо легче определить цель!

Татьяна отняла руку.

– А теперь иди и переоденься. Надень что-нибудь потемнее. И потеплее.

Он поднялся.

– Я сам заварю чай. И, Даша, – холодно добавил он, – сделай одолжение, никогда не путай меня с теми, кто привык избивать твою сестру.

– Ты можешь остаться? – спросила Даша.

– Нет, нужно явиться в гарнизон к девяти.

Они поужинали супом с капустными листьями, заедая его тяжелым, как кирпич, черным хлебом и несколькими ложками гречки. Даже чай был без сахара. Зато для Александра нашлась рюмка драгоценной водки. Он спустился в подвал, принес дров и развел огонь. В комнате потеплело.

Татьяна блаженно улыбнулась. До чего же хорошо…

По одну сторону от Александра сидела Даша, по другую – мама. Марина стояла у него за спиной. Бабушка оставалась на диване. Татьяна забилась в самый дальний угол, глядя в свой желтоватый чай. Все собрались вокруг Александра, все, кроме нее. Она даже не могла подобраться ближе.

– Саша, – сказала мама, – до чего же, должно быть, трудно на фронте! Все время, с утра до вечера, думать о еде!

– Ирина Федоровна, хотите, открою маленький секрет? – Он заговорщически наклонил к ней голову. – На фронте я совсем не думаю о еде.

Мама погладила его по руке:

– Неужели никак нельзя вывезти из Ленинграда моих девочек? У нас совсем нет продуктов.

Качая головой и пытаясь высвободиться, Александр решительно ответил:

– Невозможно. Кроме того, я ведь даже не на Ладоге, а на Неве, веду огонь по германским позициям на другом берегу реки. В Шлиссельбурге. – Он передернулся. – Они не отступят. И не забудьте: озеро еще не замерзло, а баржи… В Ленинграде свыше двух миллионов жителей, и лишь нескольким сотням удалось эвакуироваться по реке. Берут только матерей с детьми.

– Все мы дети для своих матерей, – возразила Даша.

– Маленькие дети и их матери, – поправился Александр. – А вы все работаете, кто вас отпустит? Ирина Федоровна, вы и Даша шьете обмундирование для армии. Таня ухаживает за ранеными. Кстати, как ты там, Таня?

Он повернулся к ней. Она подошла к окну, подальше от стола, и равнодушно пожала плечами.

– Сегодня я зашила сорок два савана. И на всех не хватило: умерло семьдесят два человека. Жаль, мама, что я не могу принести тебе швейную машинку.

Мама обернулась к лежавшей на диване бабушке, и та даже поежилась под ее уничтожающим взглядом.

– Дочка, но ты же вместе со всеми ела картошку, которую я приносила. Теперь мне нечего тебе дать.

– Завтра, – пообещал Александр, – я принесу из военторга картошки и немного муки. Словом, все, что смогу достать. Но вывезти вас мне не удастся. Слышали о канонерской лодке «Конструктор»? Она пересекала Ладогу с детьми и женщинами на борту. И когда обходила Ладожский мыс, чтобы выйти в Новую Ладогу, начался обстрел. Капитан сумел увернуться от одного снаряда, но второй попал прямо в цель. Двести пятьдесят человек пошли ко дну.

– Да я скорее рискну остаться в Ленинграде, чем принять смерть в ледяной воде! – провозгласила Даша.

– Как вы тут держитесь? – спросил Александр. – Нелегко приходится, Марина?

– Пока что цепляемся за жизнь. Взгляни, на кого мы похожи!

– Да, раньше вы выглядели получше, – согласился Александр, глядя на Татьяну.

– Антон умер. На прошлой неделе, – глухо откликнулась она.

– Жаль, но что вы могли сделать? Надеюсь, Таня, ты не делилась с ним едой?

Татьяна не ответила.

– Ты что-нибудь слышал о Дмитрии? – осведомилась она, меняя тему. – От него так ничего и не было.

– Дмитрий в Волховском госпитале, борется за жизнь. Вряд ли у него есть силы писать, – пояснил Александр, затягиваясь.

Радио взорвалось истерическим воем сирен. Александр обвел глазами собравшихся. Никто не пошевелился.

– Хоть кто-то еще спускается в убежище или дурной пример Татьяны всех заразил? – крикнул он, перекрывая пронзительный вопль.

– Мы с Мариной иногда спускаемся, – пробормотала Даша, закутываясь в кофту.

– Татьяна, а ты? Когда ты в последний раз была в убежище?

– На прошлой неделе, – обронила она. – Я сидела с женщиной, которая не хотела иметь со мной ничего общего. Я заговаривала с ней раза три, пока не поняла, что она мертва. Причем уже давно.