Медный всадник

Его рука по-прежнему лежала на ее щеке, другая шарила по спине и все сильнее вжимала Татьяну в широкую мужскую грудь.

– Неужели ты не видишь… – начал он и снова осекся.

Слова были ни к чему. Она все чувствовала и без них. Ощущала каждой клеточкой.

– Тата, – наконец выговорил Александр, – я заслужу твое прощение. Я все исправлю. Если только позволишь. Ты больше не можешь отталкивать меня… просто не можешь.

– Прости. Прости и пойми. – Она крепче обняла его. – Слишком много лжи. Слишком много сомнений.

– Посмотри на меня.

Она запрокинула голову.

– Таня, какие сомнения? Я здесь только ради тебя.

– Тогда останься. Останься ради меня.

Александр, тяжело дыша, нагнул голову и поцеловал ее влажные волосы.

– Шура, – предупредила она, – в доме полно народу.

Но кончики пальцев так впивались в ее голое плечо, что у Татьяны подкашивались ноги.

– Немедленно дай мне губы.

Татьяна немедленно дала ему губы.

– Таня, ужин сегодня будет или нет? – раздраженно взвизгнула Наира. – Все горит!

Но Александр уже целовал ее, исступленно, бешено. Татьяна едва не теряла сознание.

– Да что она там делает? Ждет, пока мы с голоду подохнем? Татьяна?!

Они отскочили друг от друга. Татьяна почти не помнила, как им удалось собрать вещи и побрести к дому.

Она налила ухи сначала Александру, потом остальным. Александр не начинал есть, пока она не села.

– Интересно, – спросил Вова, – а что делают капитаны в Красной армии?

– Не знаю, что делают капитаны в Красной армии. Я выполняю свои обязанности и не отвечаю за остальных.

– Александр, положить тебе рыбы? – спросила Татьяна.

– Да, пожалуйста.

– А что делаешь ты? – допытывался Вова.

– Да, расскажи, Саша, – поддакнула Аксинья. – Наши деревенские прямо-таки извелись от любопытства.

– Я артиллерист. Знаете, что это такое?

Все, кроме Татьяны, покачали головами.

– Мы обеспечиваем огневую поддержку пехоте.

Александр проглотил ложку супа.

– Что значит «поддержку»? – спросил Вова. – Танки?

– Не совсем. Так называемая полевая артиллерия: пушки, минометы, тяжелые пулеметы, гаубицы. Когда под Ленинградом не хватало людей, меня поставили командовать зенитной батареей. Таня, оладьи еще остались?

– Здорово! – восхитился Вова. – Небось не так опасно, как в пехоте?

– Не меньше, если не больше. Как, по-твоему, кого немцы стараются выбить с позиций в первую очередь: пехотинца с винтовкой или минометчика, выпускающего по противнику пятнадцать мин в минуту?

– Александр, хочешь еще? – вмешалась Татьяна.

– Нет, Татьяша…

Он замер.

Она замерла.

– Я сыт, Таня, спасибо.

– Саша, – спросила Зоя, – мы слышали, что немцы вот-вот возьмут Сталинград.

– Этому не бывать, – покачал головой Александр. – Водка еще есть?

Татьяна налила ему рюмку.

– Саша, а сколько же человек мы можем потерять в боях за Сталинград? – неожиданно поинтересовалась Дуся.

– Сколько потребуется, чтобы защитить город, – коротко бросил он.

Дуся привычно перекрестилась.

Раскрасневшийся Вова возбужденно воскликнул:

– Вот под Москвой была мясорубка, так это да!

Татьяна услышала, как Александр со свистом втянул в себя воздух. О нет, только не это! Сейчас он взорвется!

– Вова, – процедил Александр, перегнувшись через Татьяну, которая изо всех сил сверлила локтем его бок, – знаешь ли ты, что такое настоящая мясорубка? Москву защищали восемьсот тысяч человек. Знаешь, сколько осталось, когда они остановили фрицев? Девяносто тысяч! Знаешь, сколько людей погибло в первые шесть месяцев войны? Сколько молодежи было убито еще до того, как Таня вырвалась из Ленинграда? Четыре миллиона. Одним из этих молодых людей мог быть ты, Вова. Так что не стоит так небрежно называть происходящее мясорубкой, словно это какая-то игра.

Сидевшие за столом замолчали. Татьяна поспешно спросила:

– Хочешь еще выпить?

– Нет. С меня довольно.

– Тогда я уберу.

Александр сунул руку под стол и сжал колено Татьяны, едва заметным покачиванием головы удерживая ее на месте.

Татьяна осталась на месте.

Александр не отнял руки. Сначала между ее коленом и его ладонью был тонкий ситец ее платья, но Александру, очевидно, это не понравилось, потому что он поднял подол и крепче стиснул бедро. Желудок Татьяны заныл еще томительнее.

– Танечка, не пора убирать со стола? – прокудахтала Наира. – Хорошо бы попробовать твоего пирога. С чаем.

Пальцы Александра впились в нежную кожу.

Татьяна стиснула зубы. Сейчас она застонет прямо здесь за столом, перед старухами!

– Татьяна за целый день ни разу не присела. Приготовила чудесный ужин. И должно быть, устала. Почему бы не помочь ей? Зоя, Вова, может, вы потрудитесь?

– Но, Саша, ты не понимаешь… – начала Наира.

– Я все прекрасно понимаю, – перебил Александр. Но руки не отнял.

Татьяна схватилась за край стола.

– Шура, прошу тебя, – прохрипела она.

Но хватка не ослабевала. Она судорожно вцепилась в стол.

– Нет, Таня. Это самое меньшее, что они могут сделать. Как, по-вашему, Наира Михайловна?

– А мне казалось, что Танечке нравится хлопотать по дому.

– Да, – согласилась Дуся. – Мы думали, это доставляет ей удовольствие.

Александр кивнул: