Медный всадник

Александр взял ее руку и положил на свою грудь.

– Чувствуешь, как бьется сердце? Неужели не хочешь лежать на моей груди? – соблазнял он. – Твои нагие груди на моей груди, твое сердце прижато к моему сердцу. Ну же, всего на секунду. Потом снова оденешься.

Татьяна молча смотрела на него в темноте. Смотрела в его карие глаза, на его влажный рот. Как она могла отказать Александру?

Она подняла руки. Александр стянул платье через голову. Она попыталась поспешно прикрыть руками груди, но он не дал.

– Опусти руки.

Она молча повиновалась. Он растянулся на спине.

– Ложись на меня.

– А ты не хочешь лечь на меня? – пробормотала Татьяна.

– Нет, если хочешь, чтобы я остановился.

Татьяна, охнув, осторожно опустилась на него.

– Танечка моя… Чувствуешь это? – прошептал он, обнимая ее.

– Еще бы, – выдавила она, отчетливо понимая, что сердце сейчас разорвется.

Он провел руками по ее спине, бедрам, лаская сквозь трусики, спустив их немного и гладя ее ягодицы. Потом, отстранив, сжал груди.

– Я весь год мечтал об этих чудесных грудках, – улыбнулся он.

Татьяна хотела признаться, что весь год мечтала о его чудесных, неутомимых руках, но не могла говорить. Жаль, она чересчур застенчива, чтобы нагнуться над ним и вложить сосок ему в рот. Оставалось только неотрывно смотреть на него и задыхаться.

Александр закрыл глаза.

– Тата, пожалуйста, не шуми. Я не могу больше ждать.

Он потянул за соски. Она застонала так громко, что он замер, но ненадолго. Александр оттолкнул ее и уложил на спину.

– Взгляни на себя, – прошептал он, принимаясь сосать ее груди. Татьяна вцепилась руками в простыню. Одна рука Александра легла на ее рот, другая – на бедро. – Таня, как по-твоему, я голоден?

Она что-то промямлила в его ладонь.

– Я не просто голоден, а иссох от голода и жажды. Смотри, что я буду делать. Но не смей издать ни единого звука, – велел он, ложась на нее. – Таня… Господи… я закрою тебе рот, а ты держись за мою руку, и я буду… вот так…

Татьяна вскрикнула так громко, что Александр замер, откатился, закрыл руками лицо и тоскливо замычал.

Они лежали рядом, слегка касаясь друг друга ногами. Он так и не отнял рук от лица.

Татьяна неохотно надела платье.

– Я сейчас умру, – поклялся он. – Честное слово, умру.

Это он-то умрет?

Она поползла к краю лежанки. Александр схватил ее за плечи.

– Куда это ты? Спи со мной.

– Ни за что.

– Как! Ты мне не доверяешь?

– Ни на секунду, – хихикнула она.

– Обещаю, что буду настоящим ангелом.

– Нет, они выйдут и увидят.

– Что увидят? И что сделают?

Он, не отпуская ее, похлопал себя по груди.

– Прямо здесь, Таня. Как в Луге. Помнишь? Ты позвала меня. Попросила лечь рядом. А теперь моя очередь.

Татьяна подползла к нему, устроилась на сгибе его руки, Александр натянул одеяло и обнял ее. Она положила голову на его грудь, считая про себя удары сердца.

– Шура, родной…

– Ничего со мной не будет, – заверил он, хотя, судя по тону, испытывал адские муки.

– Совсем как в Луге.

Она нежно потерла его грудь.

– Может, чуть ниже? Шучу, шучу, – поспешно сказал он, когда Татьяна замерла. – Как приятно ощущать прикосновение твоих волос! И как приятно ощущать тебя всю!

– Не нужно, Шура, не нужно, – умоляла Татьяна, целуя его грудь и закрывая глаза. Давно уже ей не было так уютно и спокойно. Его пальцы, ласкавшие ее голову, убаюкивали Татьяну. – Хорошо, – пробормотала она.

Шли минуты. Минуты или…

Может, секунды.

Моменты.

Миг.

– Таня, ты спишь?

– Нет.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Она потянулась к нему, но он покачал головой:

– Ни за что. Держи свои губы подальше, если хочешь, чтобы я держался подальше.

Татьяна поцеловала его в плечо.

– Шура, я так счастлива, что ты пришел за мной.

– Знаю. Я тоже.

Она потерлась губами о его кожу.

– Таня, хочешь поговорить?

– Да.

– Расскажи. Начинай сначала. И не останавливайся, пока не закончишь.

Татьяна покорно начала, но смогла дойти только до санок около полыньи во льду. Александр не настаивал. Слушать все это было слишком страшно.

Потом она уснула и проснулась с петухами.

7

– О господи, – вздохнула она, пытаясь освободиться. – Пусти же! Мне нужно идти, да поскорее.

Но Александр видел десятый сон. Она уже заметила, как крепко он спит.

Татьяна кое-как ухитрилась выбраться из-под его руки и спрыгнуть с печи.

Она надела чистое платье, наносила воды из колодца, подоила козу и помчалась менять козье молоко на коровье, а когда вернулась, Александр уже встал и начал бриться.

– Доброе утро, – с улыбкой пожелал он.

– Доброе утро, – смущенно промямлила она, боясь поднять на него глаза. – Давай помогу.

Она села на стул и прижала к груди маленькое треснувшее зеркальце. Он успел порезаться несколько раз, словно бритва была не наточена.

– Ты просто убьешь себя этой штукой, – предупредила Татьяна. – Уж лучше бы бороду оставил!

– Да это не бритва, – досадливо буркнул он.

– А что тогда?

– Ничего, ничего.

Она заметила, как жадно смотрит он на ее груди.

– Александр, – упрекнула она, откладывая зеркало.

– Значит, днем я снова Александр? – покачал он головой.