Медный всадник

– Я?! – ахнула Татьяна, продолжая гладить его волосы. – А ты? Где твоя проницательность?

Нашла кого-то другого? Ну и ну!

Он потерся об нее лбом.

– Как назвала тебя Аксинья? Теплой булочкой?

Татьяна не могла дышать.

– Кажется, – пролепетала она.

– Маленькая теплая булочка, – повторил Александр, стиснув ее бедра.

Нежно, очень нежно Татьяна продолжала гладить его дрожащими пальцами. Воздух, казалось, перестал поступать в легкие.

– Это слишком близко, даже по меркам Пятой Советской, – сказал наконец Александр.

– Что именно? – прошептала она, стараясь не потревожить ночь. – Мы? Или этот дом?

– Мы?! – удивился он. – Конечно, дом!

Татьяна передернулась.

– Замерзла?

Она кивнула, надеясь, что он не коснется ее горящей кожи.

– Хочешь вернуться?

Татьяна снова кивнула. Нехотя, потому что умирала от желания вновь и вновь чувствовать его руки, обнимающие бедра, талию, спину, ноги, везде, повсюду. Лишь бы навсегда.

Александр поднял голову. Она раскрыла губы и уже хотела нагнуться…

Послышалось чье-то шарканье. Александр опустил руки. Татьяна, превозмогая себя, отступила как раз вовремя, чтобы увидеть, как спускается по ступенькам Наира.

– Совсем забыла сходить кое-куда, – бормотала она.

– Еще бы, – бросил Александр, не потрудившись улыбнуться.

Наира уставилась на Татьяну.

– Танечка, что ты здесь делаешь? Иди спать, дорогая. Уже поздно, а ведь мы все встаем засветло.

– Сейчас, Наира Михайловна.

Едва старуха завернула за угол, Татьяна позволила себе посмотреть на Александра, который, в свою очередь, с несчастным видом уставился на нее.

Она обреченно пожала плечами.

Они вошли в дом. Татьяна, вынув из сундука большую белую рубашку, стала раздумывать, где бы переодеться. Александр был не так стыдлив. Он прямо при ней снял свою рубашку и, оставив полотняные шаровары, прыгнул на печь. Татьяна никогда раньше не видела Александра полуобнаженным. Под загорелой кожей перекатывались мускулы. Господи, да сможет она когда-нибудь отдышаться? Сомнительно.

Нельзя же прямо здесь сбросить платье и надеть рубашку?!

Татьяна решила оставить платье.

– Доброй ночи, – пробормотала она, прикрутив керосиновую лампу.

Александр промолчал.

– Спокойной ночи, – прошамкала Наира, возвращаясь к себе.

Татьяна ответила. Александр не издал ни звука.

Татьяна, по-прежнему в платье, улеглась на веранде и неожиданно услышала звучный голос Александра:

– Тата!

Она вскочила и, смущаясь, встала на пороге.

– Иди сюда, – тихо скомандовал Александр.

Она хотела одного: подойти. Но ужасно боялась. Поэтому медленно обошла вокруг стола.

– Встань на приступку.

Татьяна встала и, прежде чем он успел открыть рот, обхватила его за шею и поцеловала.

– Давай ко мне, – выдохнул он.

Она почувствовала, как он пытается подтянуть ее.

– О Шура, я не могу… представляешь, что будет…

Но и не целовать его она тоже не могла.

– Таня, плевать мне, даже если все газеты об этом напишут! Немедленно ко мне.

Он поднял ее наверх, обвил руками и ногами, окутал всем своим огромным телом. Они жадно поцеловались.

– Господи, Тата, как же я тосковал по тебе.

– Я тоже. Безумно.

На какой-то миг он перестал целовать ее, тереться об нее и крепче прижался к ней. Оказывается, Татьяна и не подозревала, как это чудесно – касаться голой спины, твердых плеч и массивных рук Александра!

Он сдавил ее так сильно, что казалось, треснут ребра. Губы стали более требовательными. Настойчивые руки не давали ни минуты покоя. Неужели их только две? Почему же они повсюду и одновременно?

Она была в нем и под ним и не могла открыть глаза, хотя до смерти хотела увидеть его. Не пропустить ни секунды из происходящего.

Подняв ее платье до талии, Александр коснулся голой ноги. Она непроизвольно развела бедра и застонала.

Александр улыбнулся:

– Ох, Танечка. Стони, но не слишком громко. Говорю же, не слишком громко!

Ее ноги раздвинулись чуть шире. Его рука погладила внутреннюю сторону бедра.

– Нет, – прохрипела она. – Пожалуйста, не надо.

Он лизал ее губы.

– Таня… твои бедра…

Его рука легла на нее. Татьяна попыталась увернуться, но на лежанке было слишком тесно.

– Шура. Пожалуйста, перестань.

– Не могу. Они крепко спят?

– Ничуть. Стоит завестись сверчку, и они всю ночь ворочаются. По пять раз выходят в нужник. Я не смогу лежать спокойно. Тебе придется меня удушить.

Но как ни умоляла Татьяна, остановиться они уже не могли. Александр не слишком поспешно отнял руку от ее бедра и переместил на обнаженный живот.

– Мне нравится это платье.

– Ты не платье трогаешь.

– Нет? А на ощупь так приятно. Мягко. Сними его.

– Ни за что, – отказалась она, слегка отталкивая его.

Они лежали довольно спокойно, пока не отдышались. Александр снова принялся потирать ее бедро. Она пульсировала от пупка до кончиков пальцев на ногах.

– Перестань касаться меня.

– Не могу. Слишком долго ждал.

Приподнявшись, он прижал губы к ее шее.

– Ты не хочешь меня, Таня? Скажи, что не хочешь меня. – Его руки стягивали платье с плеч. – Говорю же, сними.

– Нельзя, – прошептала она. – Шура, я не могу лежать неподвижно. Ты должен остановиться.

Но он не останавливался. Платье сползло с одного плеча… с другого…