Медный всадник

– Собираюсь.

– Собираешься? – тихо спросила она, закрывая за собой дверь. Значит, началось. Она не этого хотела. Жаль, что так все вышло. Но ничего не поделаешь. – Куда мы едем?

– Переправимся через озеро. Я легко доставлю тебя в Сясьстрой, а там посажу в армейский грузовик, идущий до Вологды. Оттуда доберешься поездом. Поторопись. Мне нужно время, чтобы вернуться обратно. Завтра вечером я должен быть в Морозове.

Татьяна энергично затрясла головой.

– Это еще что?

Она снова покачала головой.

– Татьяна, предупреждаю, не доводи меня.

– Не буду. Но никуда не поеду.

– Еще как поедешь.

– Ни за что, – тоненьким голоском заявила она.

– Поедешь! – повысил голос Александр.

– Не кричи на меня, – тем же голоском пропищала она.

С грохотом уронив рюкзак, Александр подскочил к ней и прошипел:

– Учти, еще секунда, и одним криком дело не кончится…

Невыразимая грусть сжала сердце Татьяны. Но она распрямила плечи и не отвела глаз.

– Давай. Я тебя не боюсь.

– Нет?! – рявкнул он. – Зато я перепуган до смерти!

Он отошел и поднял рюкзак. Татьяна почему-то вспомнила первый день войны. Тогда Паша точно так же твердил отцу, что никуда не поедет, но его отправили насильно. На смерть.

– Александр, прекрати. Я никуда не еду.

– Еще как едешь, Татьяна, – кивнул он, поворачиваясь к ней. Его искаженное гневом лицо было страшно. – Я доставлю тебя в Вологду, даже если придется нести на руках. Даже если будешь брыкаться и вопить.

Татьяна отступила на полшага.

– Прекрасно. Я не буду брыкаться. Не буду вопить. Но как только ты уедешь, вернусь обратно.

Александр швырнул рюкзак об стену, едва не попав Татьяне в голову, подбежал к ней со стиснутыми кулаками и ударил по стене с такой силой, что сухая штукатурка не выдержала и рука провалилась в дыру.

Татьяна закрыла глаза и отступила еще на полшага, чувствуя, как дрожат ноги.

– Мать твою! – взревел Александр, продолжая долбить кулаком стену. – Что же требуется, чтобы ты меня послушала, всего раз, всего один гребаный раз, и сделала, как тебе велено?!

Он схватил ее за руки и пригвоздил к стене.

– Шура, здесь не армия, – пролепетала она, опасаясь взглянуть на него.

– Ты здесь не останешься.

– Останусь, – слабо возразила она.

Послышался стук.

Александр подбежал к двери, распахнул и заорал:

– Ну что еще?

Инга, покраснев до ушей, оправдывалась:

– Я просто хотела узнать, все ли в порядке. Таня… что за вопли и стук?

– Все хорошо, Инга, – заверила Татьяна, неуверенно отходя от стены.

– Вы услышите куда больше, прежде чем мы закончим разговор, – пообещал Александр Инге. – А уж если вставите стекло в долбаную дырку, то и увидите тоже.

Захлопнув дверь, он стал наступать на Татьяну, которая продолжала пятиться, шепча:

– Шура, пожалуйста…

Но Александр уже был неуправляем. Обезумев от бешенства, он бросил ее на диван. Падая, Татьяна закрыла лицо. Но Александр ударил ее по рукам.

– Не сметь! – крикнул он, сжимая ее щеки и принимаясь трясти. – Сказал же, не доводи меня, хуже будет!

Татьяна, плача, безуспешно пыталась оттолкнуть его.

– Перестань, – задыхалась она. – Перестань!

– Безопасность или смерть, Таня! – продолжал бушевать он. – Безопасность или смерть! Выбирай!

Беспомощно хватаясь за его руки, она пыталась ответить ему, но не могла говорить.

«Смерть, Шура, – хотелось ей сказать. – Смерть».

– Ты видишь, что делаешь со мной, оставаясь здесь, – шипел он, все сильнее сдавливая ее щеки, хотя Татьяна тщетно пыталась освободиться. – Все видишь! Но тебе плевать! Попросту плевать!

Она вдруг перестала сопротивляться. Просто положила поверх его рук свои.

– Пожалуйста, не надо. Ты делаешь мне больно!

Александр ослабил хватку, но не отпустил Татьяну. Она тоже не отстранилась, хотя едва дышала, но смирно лежала под ним. Он придавливал ее к дивану всем телом. Сквозь оглушительный гул в голове доносились отдаленный вой сирен и взрывы, но Татьяне уже было все равно. Воздуха не хватало, и легкие жгло как огнем. Закрыв глаза, она обняла его.

– О Шура…

Александр отстранился, встал, опустив голову, и неожиданно упал на колени.

– Татьяна, – прерывающимся голосом прошептал он, – этот злосчастный безумец умоляет тебя: пожалуйста, уезжай. Если хоть немного любишь меня, уезжай в Лазарево. Ты и не подозреваешь, какая опасность тебе грозит.

Все еще задыхаясь, дрожа, морщась от боли в щеках, Татьяна присела на край дивана и притянула Александра к себе. Невыносимо видеть его в таком состоянии!

– Прости меня, прости. Пожалуйста, не сердись.

Александр оттолкнул ее руки.

– Слышишь взрывы? Или оглохла? Неужели не понимаешь, здесь голод.

– Какой это голод? – усмехнулась она, снова обнимая его. – Я получаю семьсот граммов в день, плюс обеды и ужины в больнице. Куда лучше, чем в прошлом году. А бомбежки… я уже не обращаю на них внимания.

– Таня…

– Шура, не лги. Дело не в немцах и не в бомбежках. Чего ты боишься на самом деле?

Бомбы падали совсем близко. Татьяна притянула Александра к себе.

– Слушай, – прошептала она, прижимая его голову к своей груди. – Слышишь мое сердце?

Он рядом… он с ней…