«Медовая ловушка». История трех предательств

Да, надо признать, нас таким проповедям, суть – вербовочным беседам, не обучали. Вот когда понимаешь смысл выражения: “Если у ваших родителей не было детей, то и у вас их, скорее всего, не будет”. Действительно, прав тот, кто выпустил в свет этот лишь на первый взгляд парадоксальный афоризм. Чему я мог научиться у бездарных преподавателей? Только бездарности, не более! А искусные словоплёты, которые могут с ловкостью фокусника завернуть тебе воздушный шарик в красивую упаковку, все как один, работают на кафедрах марксизма-ленинизма… Что-то не больно стремятся они преподавать оперативное искусство… За всё время учёбы в спецшколе я ни разу не слышал, как проводится и как звучит вербовочная беседа. Практический курс вербовки мне преподаёт какой-то Джон. Только сейчас и понимаю, что искусство вербовки – это ораторское искусство. Плюс знание психологии.

Да, ничего не скажешь, показательный урок проведения вербовочной беседы преподал мне американский резидент!

Ну, давай, давай, Джон, вперёд! Увертюра тобой исполнена блестяще, мысленно я тебе аплодирую. Теперь послушаем, что ты попросишь взамен десяти тысяч…

Стоп! А откуда тебе, Джон, известно, что я проигрался в казино?! А, ну конечно же, – Сэлли… Она любит меня, это бесспорно, но зачем же в тайны двоих посвящать третьего?! Третий в таких отношениях, как у нас с тобой, Сэлли, он всегда лишний. Как ты этого до сих пор не поняла, девочка? Тьфу, черт! Какая ж она девочка, если на двенадцать лет старше меня?! Никак не могу избавиться от первого впечатления…

Впрочем, любовь – любовью, но сотрудники отдела собственной безопасности американского посольства не дремлют и регулярно проводят опросы своих дипломатов. Конечно же, и Сэлли тоже опрашивали… Вопрос в том, как много о наших взаимоотношениях у неё успели выудить…

А, впрочем, какая к черту разница! Поздно, Лёня, пить “Боржоми”, когда вторая почка отказала…»

Рассуждая сам с собою, Полещук не заметил, как замедлил шаг и остановился.

– Вы меня не слушаете, Леонид! – громко сказал Беллингхэм. Окрик вернул капитана к действительности.

– Нет-нет, Джон, я прекрасно всё слышал… И готов выслушать также и ваши условия…

– Знаю, Леонид, что вам, как профессионалу, не слишком приятно выслушивать мои умозаключения, которые, надеюсь, вы не восприняли как нравоучения?

Беллингхэм снова, как бритвой, полоснул взглядом по лицу Полещука.

– Должен заметить, Леонид, что хотя мы с вами и лишены предрассудков, вся обстановка, в которой мы живём, настолько ими отравлена, что мы не можем полностью от них освободиться. Да вы это и сами понимаете… Поверьте, мне бы не хотелось видеть вас раскаивающимся в своём поступке, в том, что вы обратились ко мне за помощью… Мы с вами – люди из другого мира, нежели те, кто нас окружает. Мы – люди чести, поэтому я заранее хотел бы знать, что вы отдаёте себе отчёт в том, что действуете не по принуждению, не под моим нажимом, а… по правилам игры. НАШЕЙ с вами игры!..

Одним словом, мне нужен ключ от сейфа вашего начальника, полковника Тимофеева…

– Но как я смогу…

– Не торопитесь! – оборвал Полещука американец. – Всё не так сложно, как может показаться на первый взгляд… Проблема кажется вам неразрешимой, потому что вы никогда об этом не задумывались… А между тем вам, именно вам, как никому другому из ваших коллег, легче добыть слепки с ключа… Если не ошибаюсь, вам, как новичку в резидентуре, приходится чаще других офицеров дежурить в посольстве, не так ли?

«Опять Сэлли! – чуть не вырвалось у Полещука. – Только ей известно, как часто я остаюсь на ночь в посольстве. У-у, черт!»

– Да, но Тимофеев кладёт ключ в специальный металлический пенал и опечатывает его своей личной печатью, с которой не растаётся никогда… Она при нём, даже когда он ныряет в бассейн…

– Прекрасно! Пусть себе ныряет с печатью в обнимку. Пенал-то он сдаёт дежурному, не так ли? Заступив на дежурство, вам достаточно перефотографировать тот оттиск, что остаётся на контрольном куске пластилина, которым вы по старинке снабжаете пеналы для ключей… Надеюсь, Тимофеев – не исключение?

– Нет…

– Ну вот видите, Леонид! Как говорят у вас, «не так страшен черт, как его рисуют». Завтра на корте я передам вам фотоаппарат, в ближайшее дежурство вы переснимете оттиск, наши специалисты изготовят для вас печать, которая не будет отличаться от личной печати полковника, и… Остальное зависит от вашей сноровки! Куда уж проще. В общей сложности на все операции у вас уйдёт три минуты, не более. Надо быть Ротшильдом или Рокфеллером, чтобы суметь за три минуты заработать десять тысяч долларов! До завтра, Леонид!

Не дав собеседнику опомниться, Беллингхэм решительно развернулся и стремительно пошёл обратно к теннисному корту.

У Полещука в горле застрял вопрос: «А когда же будут деньги?» Вербовка советского гражданина, представляющего интерес, – задача каждого оперативника из Лэнгли. Вербовка советского разведчика – высшее достижение, которое автоматически влечет за собой не только правительственную награду, но и гарантирует взлёт по служебной лестнице.

* * *