«Медовая ловушка». История трех предательств

Стоп! А что это за пачка писем? Пожелтевшие… Лет им, по крайней мере, двадцать… А! Переписка между Гольдманом и Фогелем.

Надо же, адрес получателя – Фогеля – один и тот же: Берлин. А приходили они, Бог мой! И из Амстердама, и из Монако, и из Парижа, и… Да ну их к черту, этих влюблённых “голубых”!.. Неужели может быть так крепка любовная связь между двумя гомосексуалами?!

Ладно, пусть “Штази”и Интерпол разбирается… Завтра прилетает из отпуска “резак”, полковник Тимофеев, вот я его и огорошу…

Жаль, конечно, “Чанга”, но, с другой стороны: на войне – как на войне… Если не в результате закулисных интриг своих коллег, товарищей по оружию, падёшь, то станешь добычей ползучих гадов! В буквальном смысле слова, н-да…»

* * *

Через полгода в непальскую резидентуру пришла депеша из Центра.

За проявленную инициативу в работе и чекистскую бдительность капитану Полещуку приказом Председателя КГБ СССР было досрочно присвоено звание майора.

А в качестве пилюли, которая, по замыслу Секретариата КГБ, должна была подсластить разочарование разведчика, – ведь он надеялся на получение какого-нибудь орденка, очень подробно описывалось то, какой экзекуции был подвергнут полковник Фогель.

Оказывается, после проведенных дознания и следствия полковник Курт Вольфганг Фогель был подвергнут офицерскому суду чести со смертельным исходом.

В парадной форме, при всех регалиях за более чем двадцатилетнюю службу, его вывели во внутренний двор «Штази»и в присутствии старших офицеров разведки министр госбезопасности Восточной Германии Эрих Мильке сорвал с него погоны. После чего Фогеля тут же расстреляли…

Глава десятая. К резиденту на поклон

Потерпев очередное фиаско в скорее воображаемом, нежели в реально приносящем прибыль предприятии «Гольдман—Фогель», Полещук понял, что надо срочно сменить вектор поиска денег.

Он пришёл к мысли, что нужную сумму можно заполучить только в какой-нибудь солидной организации, и чем претенциознее она будет называться, тем лучше. А что здесь, в Катманду, может быть весомее КГБ и ЦРУ?

Однако оперативная касса родной резидентуры уже опустошена, значит, остаётся второе…

Да-да, у него даже есть к кому обратиться – второй месяц кряду с ближайшего горизонта не сходит Джон Беллингхэм, чьи потуги выдать себя за «чистого» дипломата вызывали у Полещука лишь скептическую улыбку, потому что его принадлежность к противоборствующему разведсообществу была для капитана совершенно очевидна.

«Только вот в чём вопрос, – размышлял Полещук, – кто он, этот Джон? Рядовой вербовщик-привлеченец или “охотник за скальпами”, наделённый руководящими полномочиями?

Впрочем, какая к чёрту разница! Не может Беллингхэм не откликнуться на просьбу советского дипломата.

Дать мало ему не позволит профессиональная гордость, а чем больше даст, значит, тем выше летает. Да и вообще, чем больше просишь, тем больше дают…»

Для начала Полещук решил проконсультироваться у Сэлли.

Наивный! Несмотря на откровения доктора Гольдмана, подслушанные им в казино, он продолжал искренне верить, что Сэлли влюблена в него бескорыстно и безусловно.

«Как знать, – рассуждал Полищук, – может быть, дисциплинированный ум американки функционировал независимо от её души, и она тоже влюблена в меня? Влюбляются же врачи в своих пациентов… А в том, что я для неё – пациент, а она – мой куратор, сомнений нет!»

Чтобы не потерять вес в глазах любовницы, Полещук не стал распространяться о своих финансовых трудностях, сослался на некоего сотрудника советского посольства, у которого якобы родился сын, и ему поэтому позарез нужны деньги.

Как бы невзначай спросил, кто из американских дипломатов может дать взаймы сумму в несколько тысяч долларов.

Сэлли, не задумываясь, ответила, что самый богатый человек в посольстве – это Джон Беллингхэм.

«Это значит, – подумал Полещук, – что мой постоянный партнёр на теннисном корте не просто вербовщик-привлеченец, а целый резидент…

Что ж, была не была! Я вас, чертей, всё равно переиграю! Я от дедушки (Комитета госбезопасности) ушёл, а от бабушки (ЦРУ) и подавно уйду!

В общем, вперёд, Леонид, действуй, как учил покойный отчим: “От суммы не зарекайся!”

Авантюрист по натуре, Полещук никогда не терял азарта и нахальства. Однако на этот раз, предприняв рискованный, но, как ему казалось, спасительный шаг, он пожертвовал благоразумием. Вместе с тем он продолжал свято верить, что в конце концов победа будет за ним, а победителей, как известно, не судят…

* * *

При первой же встрече с Беллингхэмом на теннисном корте Полещук обратился к нему с просьбой одолжить денег.

Церэушнику только это и нужно, ибо он давно уже с помощью Грэйвс разобрался в психологии русского разведчика.

Впрочем, как профессионал, Беллингхэм был несколько озадачен – не слишком ли быстро «птичка» угодила в клетку? Да и не угодила – сама запросилась!

По прикидкам американца, Сэлли должна была «выставить» русского из денег месяца через два, а тут… Ну что ж, так тому и быть!..

– Сколько, Леонид? – коротко спросил Джон.

Полещук, в тон американцу, также односложно ответил:

– Много, Джон.