«Медовая ловушка». История трех предательств

По завершении срочной службы младший сержант Огородник, он же в иночестве – «Стахановец»,отличник боевой и политической подготовки, получил необходимые рекомендации и характеристики и, успешно сдав экзамены, был зачислен студентом на первый курс испанского отделения переводческого факультета Московского госпединститута имени Мориса Тореза.

Но деятельность его в качестве секретного сотрудника не прекратилась, наоборот, приобрела второе дыхание. Самодура «сапога-особняка» Матрёшкина сменил майор-интеллектуал из центрального аппарата Лубянки по фамилии Спесивцев.

Теперь Огороднику-«Стахановцу»под руководством нового куратора пришлось следить, скольких белых женщин-москвичек привёл и оставил на ночь в своей комнате общежития негр из Сьерра-Леоне Пьер Бенжамин. Сколько пустых бутылок из-под вина и водки выбросил в мусорный ящик подданный Камеруна Нгомо-Нгура. Сколько селёдок слабого посола зажарили и съели в течение месяца студенты-вьетнамцы…

Донесения о батальонах оприходованных неграми москвичек, эшелонах выпитого спиртного и километрах зажаренных вьетнамцами селёдок все шесть лет обучения «Стахановца»в институте исправно ложились на стол Спесивцева, а затем сменявших его коллег. Когда пришло время получать диплом, Огородник был распределен на работу в качестве переводчика испанского и английского языков в Комитет молодёжных организаций ЦК ВЛКСМ. Проработав там около двух лет, он выехал в долгосрочную командировку в Колумбию.

Огороднику казалось, что дурдом – Советский Союз – и явки на конспиративных квартирах с лубянскими операми остались позади. Что с прибытием в Боготу он наконец свободно вздохнёт и будет общаться на равных только с рафинированными дипломатами. Легкомысленное заблуждение! Майор Заика, сотрудник КГБ, выступавший под дипломатическим прикрытием, встретил «Стахановца»едва ли не у трапа самолёта и на первой же явке поставил задачу по изучению обстановки в коллективе…

Собственно, по-другому и быть не могло. Однажды заложив душу в ломбард Комитета госбезопасности, ты её уже оттуда никогда не выкупишь. Но перезаложить конкурирующей фирме, как оказалось, можно. Что и не замедлил сделать Огородник-«Стахановец».

Однако и КГБ, и Центральное разведывательное управление пребывали в счастливом неведении и не могли нарадоваться на своего секретного сотрудника «Стахановца-Кнайта»…

Глава третья.

Изложенные Огородником факты о «кознях КГБ в Боготе» были немедленно подвергнуты тщательной проверке. В итоге оказалось, что всё рассказанное «Кнайтом»вздор и импровизация оскорблённого недоверием агента.

Когда же отчёт Джонатана Уилса о «происках КГБ» попал на стол к его непосредственному начальнику Хэвилэнду Смиту, шефу латиноамериканского отделения ЦРУ, тот пришёл в ужас от тупой самоуверенности и наивности своего подчинённого, Уилса.

И хотя Хэвилэнд по достоинству оценил чувство юмора агента и его находчивость, однако отношение руководства ЦРУ к «Кнайту»положительных изменений не претерпело: подозрительность уступила место разочарованию. А всё лишь потому, что в начале 70-х годов верхушка Управления придерживалась убеждения: внимания заслуживает только информация о КГБ, ГРУ и военных приготовлениях Советов.

Эта точка зрения изменилась лишь после того, как в информационно-аналитическом Директорате ЦРУ внимательно ознакомились с содержанием донесений «Кнайта.

…Советское посольство в Боготе вряд ли можно было назвать горячей дипломатической точкой, но вместе с тем советский посол постоянно принимал поток телеграмм из Москвы, которые объясняли позиции Кремля по отношению ко всей Латинской Америке и вопросам, которые выносились на обсуждение в Организации Объединённых Наций.

А это уже были секреты государственной важности, к которым по роду деятельности имел доступ Огородник.

Однако его акции как секретного агента ЦРУ достигли своего пика лишь через полгода после вербовки, когда он начал работать в центральном аппарате МИД СССР.

Накануне отъезда в Москву Огороднику выдали специальные шифрблокноты с индивидуальным шифром. Только человек, имеющий идентичный блокнот, мог расшифровать сообщение.

ЦРУ снабдило его также портативной фотокамерой Т-100, закамуфлированной под обычный тюбик губной помады, чья разрешающая способность позволяла делать 100 снимков в минуту.

Кураторы Огородника позаботились также и о том, чтобы сменить его оперативный псевдоним: из «Кнайта»он превратился в «Тригона»,поскольку существовал риск, что КГБ рано или поздно обнаружит, что «крот» ЦРУ, известный как «Кнайт»,работал в советском посольстве в Боготе. Если «Кнайт»будет ненароком упомянут в потоке телеграмм из Москвы или в Москву, то КГБ сможет вычислить этого некто, недавно выехавшего из Колумбии в СССР.

Из характеристики агента «Тригона», составленной Смитом Хэвилэндом:

«