Медовый капкан для «Джоконды»

Козлов равнодушно посмотрел на женщину, затем перевел взгляд на «Константинова» и невозмутимо спросил:

– А вы, полковник?…

– Капитан первого ранга, а не полковник! – отчеканил агент, которому в мизансцене отводилась роль бунтаря, протестующего против милицейского произвола. И «Константинов» швырнул на стол свое служебное удостоверение.

– Да-да, капитан первого ранга, – произнес Козлов, открывая красную книжицу, – ну а вы чем объясните ваше поведение? Дипломатической неприкосновенностью или преступной халатностью?

– А кто вам дал право, – строго следуя роли, продекламировал агент, – останавливать машину с номерами Генерального штаба?! Я протестую и требую немедленно соединить меня с оперативным дежурным Главного штаба ВМФ! Слышите, немедленно!

– Там, где вы сейчас находитесь, каперанг, обычно просят, а не требуют! – процедил в ответ Козлов. – Кроме того, от вас за версту несет перегаром! Или вы будете отрицать, что находились за рулем в нетрезвом состоянии?! Ну-ка, ребята, препроводите гражданина в соседний кабинет для отбора пробы на алкоголь, заодно пусть и остынет там немного!

– Вы не имеете права препятствовать мне связаться с дежурным офицером Главного штаба, я протестую! – воскликнул «Константинов» и, сделав шаг к столу, протянул руку к телефону.

Немедленно два дюжих милиционера одним приемом скрутили грека и буквально на руках вынесли из кабинета.

– Ишь ты, разошелся! – прокричал вслед Козлов. – Он, видите ли, требует и протестует! Тоже мне, протестутка из Главного штаба ВМФ! Мы и не таких обламывали…

Поняв, что ей придется остаться с самодуром из дорожной полиции наедине, Ширин растерянно пробормотала:

– Вы его арестовали? Но за что? Разве он не имеет права позвонить?

– Госпожа дипломат, я бы вам советовал подумать прежде всего о том положении, в которое вы поставили себя и свое посольство! По причинам, пока нам неизвестным, вы оказались в зоне, запрещенной для въезда всех категорий иностранцев, в том числе и дипломатов. Советую подумать о последствиях! Кстати, я до сих пор не видел вашей аккредитационной карточки…

«Шехерезада» покорно вывалила на стол содержимое своей сумочки и стала искать карточку. Козлов, с показным безразличием наблюдавший за ее действиями, вдруг оживился, увидев фото турчанки и Селлерса, позировавших на фоне храма Христа Спасителя.

– Простите, мадам, а кто это с вами на фотографии?

Ширин густо покраснела.

– Да… Это мой коллега и близкий друг. Он второй секретарь посольства США в Москве! – скороговоркой ответила «Шехерезада», а про себя подумала:

«Какая же я дура! Забыла выложить фото… А все Майкл: „Давай снимемся у нового храма, давай снимемся. Мне надо послать фото родителям в Штаты, чтобы они не думали, что по Москве разгуливают одни медведи. Увидев меня рядом с красавицей, да еще на фоне храма, они изменят свое мнение о Москве“. Хорошо, хоть Ари не видел этого снимка! А то бы…»

В тот же миг стоявший за ее спиной милиционер по-кошачьи ловко схватил пустую сумку. Турчанка в знак протеста замахала руками, как вдруг за стеной послышался шум борьбы, сдавленный крик Аристотеля и звук падающего на пол тела. Глаза Ширин наполнились ужасом, она неотрывно смотрела на Козлова. В его взгляде она прочла откровенную насмешку.

– Видите, мадам, – раскуривая сигарету, назидательно произнес Козлов, – как говорится: «Дрессировщик выпил – звери закусили». Как это вас угораздило сесть в машину к такому пьяному водителю, он же на ногах не держится, вы слышали, как он упал?

– Неправда, он не пьян, он совсем немного выпил, – едва слышно произнесла турчанка, от чьей горделивой осанки не осталось и следа. – Я думаю, его там бьют…

– Возможно, если он оказывает сопротивление должностным лицам, препятствуя отправлению ими служебных обязанностей. Ничего, разберутся. А экспресс-анализ покажет степень его опьянения. Меня, мадам, больше интересует, как вы оказались в особо охраняемой зоне Московского военного округа, где расположены секретные ракетные подразделения ПВО?

«Шехерезада» не успела ответить, как сзади появился милиционер и протянул Козлову ее сумочку.

– Товарищ полковник, в ручке сумки обнаружен диктофон, вот посмотрите!

– Диктофон? Ничего себе птаха к нам залетела! – и, уже обращаясь к турчанке. – Интересно, а фотокамеры у вас с собой нет?

– Я не понимаю, о чем вы говорите!

– Не будете же вы отрицать, что это ваша сумочка? – с усмешкой спросил Козлов.

– Да, моя… Это – подарок подруги. Но я? При чем здесь я? Не могу же я нести ответственность за свою подругу, за хозяина магазина, в котором куплена сумка, наконец, за фабрику, где она изготовлена! Я не понимаю, почему я должна отвечать за то, что по неизвестным мне причинам в сумке оказался диктофон, о котором я не имела ни малейшего представления! В конце концов, nullum crimen sine lege![2]