Медовый капкан для «Джоконды»

«Действительно, правы психологи, утверждая, что человека пугают неизвестность и неопределенность, – пришло на ум Аристотелю. – Как только тебе становится известно, с какой стороны можно ожидать удара, ты внутренне мобилизуешься и спокойно обдумываешь контрмеры. Ну-ка, Ари, напряги извилину и ответь себе на один вопрос. Если обе машины-преследовательницы из одной „фирмы“ – из американской резидентуры в Париже, – то почему за рулем одной из них сидит Селлерс собственной персоной? Его начальство никогда бы не позволило ему лично проводить наружное наблюдение, факт! Уж очень это деликатное мероприятие, которое по плечу только профессионалам из „наружки“. А Селлерс – агентурист и как вести слежку знает чисто теоретически. Его задача – „не светясь“, встретить в аэропорту свою агентессу-беглянку, показать ее парням из „наружки“ и ждать от них известий, все! Если же Селлерс занялся самодеятельностью, решил вести слежку лично, это значит, что он ни о чем не докладывал своему шефу и действует на свой страх и риск. Ладно, с ним все ясно, но кому, чьей „фирме“ принадлежит „рено“? Может быть, Селлерс попросил какого-нибудь друга из парижской резидентуры подстраховать его и они работают „тандемом“? Отпадает!»

Во-первых, тогда была бы не «рено», а «БMВ» или «альфа-ромео» – любимые машины разведчиков всех западных спецслужб.

А во-вторых, как любил повторять незабвенный генерал Козлов:

«В спецслужбах между сотрудниками не бывает дружбы – это террариум сообщников, и ни один разведчик не рискнет нарушить общепринятые нормы и приказы ради прихоти своего, пусть даже очень близкого, коллеги. Это безумие, заканчивающееся сломанной карьерой или даже увольнением. И этот постулат чтим во всех разведках мира. Такое понятие, как дружба, вообще неведомо разведчикам. Зависть, подсиживание, карьеризм – все это есть в среде разведчиков любой страны. А дружбы – увольте, ее в разведке нет и никогда не будет!

Да-а, многому меня научил генерал Козлов. Спасибо вам, Леонид Иосифович!»

Аристотель, глубоко вздохнув, всем телом откинулся на спинку сиденья. Однако мысль о втором «хвосте» не давала покоя.

«Ну, с „фордом“ все ясно – Селлерс „пасет“ свою агентессу, кстати, мою невесту Ширин. А что здесь делает „рено“? Неужели тот, в „рено“, „пасет“ меня?! В таком случае возникает другой вопрос: как он, этот некто, узнал о моем прибытии в Париж? От генерала Казаченко? Если это так, то я аплодирую вам, Олег Юрьевич! Не ожидал от вас такой оперативной прыти и таких аналитических способностей! Впрочем, я для вас недосягаем, ведь я – гражданин Турции Аскер Ахмед-паша, поэтому я вас навсегда вычеркиваю из памяти. Да и вообще, чем реально вы можете мне навредить? Ровным счетом ничем! „Эскадроны смерти“, которые в сталинские времена учиняли физическую расправу над такими, как я, отступниками, давно канули в Лету. Вот уж кого надо опасаться – так это Селлерса! Он „играет на своем поле“, поэтому может основательно напакостить мне и особенно Ширин…

– Так, Ари, хватит! – скомандовал себе „Константинов“. – Позанимался гимнастикой мозга – и будет… А всех этих селлерсов и казаченко надо послать в общероссийском направлении к черту! Сейчас необходимо, не выпуская из вида „хвост“, расслабиться и оглянуться окрест…»

…Аристотель вновь прильнул к окну и увидел серый пяти-шестиэтажный город, с большим количеством мусора на улицах, тротуары загаженные собачьим дерьмом.

Никаких ярких реклам, никакого блеска витрин – не столица мира, а заштатный провинциальный городишко. Да и вид парижан, в большинстве своем одетых во что-то неприглядно серое, проигрывал по сравнению с яркими одеждами москвичей, которые одевались куда как дороже, добротнее и элегантнее и поэтому выглядели более эффектно.

«Черт возьми, оказывается, недаром князья Киевской Руси презирали Париж. Дочка Ярослава Мудрого, вышедшая замуж за Генриха I, писала отцу душераздирающие письма с просьбой забрать ее из этой дыры, из грязной деревни, и в подметки не годившейся величественному, пышному Киеву. А Александр I? Тот снисходительно рассматривал Монмартр, который уже начали обстреливать русские пушки… Казаки шли к Парижу через всю Европу, тогда и появились бистро – жрали и пили быстро. А сейчас? Сейчас вместо бистро – на каждом квартале по два Макдоналдса…

А женщины! Боже мой, ни одного привлекательного, запоминающегося лица! Всю жизнь я считал, что Париж – это бесконечная карнавальная фиеста с беззаботно веселящимися людьми. Но где он, этот праздник?! Странно, что старик Хем назвал этот город „праздником, который всегда с тобой“! Какой, к черту, праздник?! Серая обыденность, размеренность и расслабленность дряхлого пенсионера, все повидавшего и испытавшего на своем веку! И вот в этом захолустье мне предстоит переквалифицироваться из профессионального агента российской спецслужбы в рантье?! Да, конечно, сначала в рантье, пока не подыщу себе дело по душе…

– Ну что ж, Ари, – подвел итог своим размышлениям Аристотель, – ты по собственному желанию ушел в отставку, на себя и пеняй!»