Медовый месяц

— Наверное, — вполголоса сказал трубочист, легонько толкнув Бантера в бок, — вы так и не достали из подвала то пиво? — И, сокрушенно вздохнув, добавил: — Ну что ж, на войне случаются и более страшные вещи.

— Ей уже лучше, бедняжке, — сказала миссис Руддл. — Она уже пришла в себя. Ну, давайте, моя милая, поднимайтесь потихоньку. Вам обязательно нужно прилечь. Мне увести ее наверх, миледи?

— Да, — сказала Харриет. — Я поднимусь через минуту.

Она помогла довести мисс Твиттертон до двери и повернулась к Питеру. Вимси стоял на прежнем месте, рассеянно глядя в окно. Боже мой, подумала она. Как он постарел! Наверное, он…

— Питер, дорогой! А мы собирались провести здесь тихий медовый месяц!

Она дотронулась до его руки. Он пришел в себя и ласково ей улыбнулся.

— Проклятье! — воскликнул он. — Опять к своим баранам: снова отпечатки пальцев, следы ботинок, и кто видел его последним, и мой долг вас предупредить…

В дверях показался молодой человек в голубой форме.

— Итак, — сказал констебль Селлон. — Объясните мне, что здесь произошло.

Глава VII Лотос и кактус

Харриет устроила мисс Твиттертон на брачном ложе с горячей грелкой под боком и таблеткой аспирина на туалетном столике. Проходя мимо соседней комнаты, она вдруг обнаружила в ней Питера. Он стягивал через голову свой любимый старый блейзер. Подождав, когда покажется его лицо, Харриет сказала:

— Привет!

— Привет! Все больные спасены?

— Да. Ей уже лучше. Что там внизу?

— Селлон позвонил с почты. Из Броксфорда выехали сержант и старший инспектор. Поэтому я решил надеть пиджак и галстук.

Ответ Питера ее немного позабавил. Естественно, подумала Харриет, в доме покойник, поэтому мы обязательно должны быть при пиджаке и галстуке. Это сейчас самое главное. Странные существа эти мужчины! Интересно, какие доспехи он выберет? Какой галстук? Черный, конечно, исключается. Цвета красного вина или в мелкую крапинку? Нет. Цвета хаки. Ничто не будет так соответствовать сложившейся ситуации. Строгого покроя и ни к чему не обязывающий. Ужасно глупо, но так мило!

Спрятав улыбку, она наблюдала за перемещениями содержимого карманов фланелевых брюк в жилет и пиджак.

— Все это, — заметил Питер, — чепуха какая-то. — Он присел на край кровати, снял домашние тапочки и надел коричневые туфли. — Ты очень расстроена? — Ему было немного трудно говорить, потому что он наклонился, чтобы завязать шнурок.

— Нет.

— Одно меня радует. Его убили не из-за денег, которые заплатили ему мы. Они так и остались у него в кармане. В банкнотах.

— Слава Богу!

— Он, наверное, собирался их спрятать в подвале, когда кто-то туда вошел. Знаешь, честно говоря, я не испытываю чувства глубокой личной утраты. А ты?

— Я тоже. Только…

— М-м?.. Это тебя беспокоит? Черт возьми!

— Не совсем так. Но я все время думаю о том, что он все это время лежал там, в подвале. Я понимаю, что это идиотские страхи, но зря мы спали в его постели.

— Именно этого я и боялся. Я знал, что ты об этом будешь думать. — Он встал, подошел к окну и некоторое время задумчиво смотрел на зеленый луг и большие, старые деревья. — И все-таки, знаешь, эта кровать, наверное, такая же старая, как и весь этот дом. Одна из немногих вещей, которая сохранилась с тех времен. Она могла бы рассказать нам много интересного о том, как здесь рождались и умирали люди, и о том, как они любили друг друга. И от этого никуда не денешься. Разве что купить совершенно новую, с иголочки, виллу и обставить ее мебелью с Тоттенхэм Корт Роуд… И все-таки, жаль, что это произошло. Я хочу сказать, что, если ты будешь себя чувствовать здесь не очень хорошо, если тебя все это будет все время беспокоить…

— О, нет, Питер, нет. Я не это имела в виду. Было бы лучше, если бы наша совместная жизнь начиналась немного по-другому…

— Ты права. Если бы я приехал сюда просто поразвлечься с кем-то, кто для меня ничего не значит, я чувствовал бы себя просто ужасно. Конечно, для этого бы не было никаких причин, но я бы себя чувствовал именно так. Но сейчас все по-другому. Ни ты, ни я не виноваты в том, что старик умер, Харриет. И единственное, что может рассеять эту жуткую мрачную атмосферу смерти — это то, что я чувствую к тебе, и твои чувства ко мне. Поверь мне, я точно знаю, любовь — великая сила.

— Я верю тебе. Ты прав. И я теперь буду думать обо всем этом совсем по-другому. Питер… там, в подвале… в подвале ведь не было крыс?

— Нет, милая, никаких крыс. Это прекрасный старый подвал. Там очень чисто и опрятно.

— Это хорошо. А то я все время представляла себе злобных ужасных крыс, когда думала о бедном мистере Ноуксе. Мертвым, конечно, все равно. Но почему-то крысы мне казались самым ужасным в том, что произошло. Теперь мне стало легче.

— Боюсь, нам запретят уехать из города, пока будет идти расследование. Но мы вполне можем переехать куда-нибудь, в какую-нибудь тихую гостиницу. В Броксфорде или Пэгфорде есть приличные гостиницы?

Харриет помолчала.

— Нет. Я не думаю, что нам стоит уезжать. Я бы осталась в доме.

— Ты уверена?