Медовый месяц без гарантий

Внезапно он взял ее за плечи и отодвинул от себя так резко, что у нее подогнулись колени и пришлось вцепиться в его запястья, чтобы не упасть. Урок. Просто урок, который он ей преподал. На его лице можно было прочитать все: возбуждение, осуждение, ярость, разгоряченность.

Что ж, этот урок она усвоит. Доверять нельзя — нельзя им обоим.

— Прямо сейчас я тебя ненавижу. — Из последних сил выговорив эти слова, она развернулась и скрылась в примерочной, где он не мог увидеть ее слез.

Глава 5

— Достаточно на сегодня, — бросил через плечо Тревис ассистентке, которая безуспешно делала вид, что ее не интересует их с Имоджен шоу. — Упакуйте все.

Он приготовил кошелек и, допив шампанское, попытался снова сосредоточиться на рабочей почте, чтобы не пойти за Имоджен и не завершить начатое.

«Прямо сейчас я тебя ненавижу».

Ставший жертвой собственного либидо, он тоже был настроен по отношению к ней достаточно враждебно.

Эту ночь он практически не спал, пытаясь разобраться во всем, что она ему рассказала, посмотреть на нее с новой стороны. Что изменилось бы, расскажи Имоджен раньше? Его злило, что у него даже не было возможности это узнать.

А потом она начала пререкаться с ним по каждому поводу: от поездки в Чарльстон до малейшей покупки.

Джинсы, которые подчеркивали ее формы, не помогли успокоиться. Как и голые колени, торчавшие из‑под юбки, когда Имоджен сидела рядом с ним в машине, или вырез нового платья, так подчеркивающий ее декольте. Все это возвращало к воспоминаниям о прошлой ночи, когда ее тело было так близко от него.

Возбуждение только усилилось, когда Имоджен вышла в этом платье, делавшем ее кожу кремовой, волосы блестящими, а глаза бездонными морями. Она казалась в нем такой тоненькой и хрупкой, что он едва не потерял голову.

Вежливость? Что угодно, но нет. Только животные инстинкты и страх, смешанные с эмоциями, в которых он не мог разобраться.

— Я готова. — Опоясанная золотым обручем талия казалась неправдоподобно узкой, вместе с бледностью лица напоминая, что Имоджен все еще больна.

Он ждал непокорности в глазах и саркастических взглядов, но на ее лице было только напряжение, да губы припухли от поцелуя. Она слабо улыбнулась владельцу магазина:

— Спасибо за помощь. Я подожду в машине.

Тревис оставил водителя разбираться с пакетами и сел рядом.

— В какую игру мы играем теперь? Молчаливое наказание?

— С чего ты это взял? — Она стиснула лежавшие на коленях руки и смотрела прямо перед собой — воплощенная вежливость.

— Ты злишься, что я тебя поцеловал?

— Конечно нет. — Безэмоциональный тон провоцировал едва ли не сильнее, чем открытая агрессия. — Ты просто показал, что тебе дозволено делать со мной все, что вздумается.

Эти слова тряхнули его сильнее, чем захлопнувшийся багажник, в который водитель убрал вещи.

Когда тот открыл дверь, Тревис буркнул:

— Дайте нам минуту.

— Конечно, сэр. — Водитель отошел на тротуар, отмахнувшись от стайки фотографов, которые преследовали их с самого утра.

— Тебе не понравился поцелуй? Я взял его силой? Ты это хочешь сказать? — Напряжение сковывало его.

— Разве важно, нравится мне или нет? Ты ведь об этом пытался мне сказать? Все твои действия — ответ на то, что я уже сделала и продолжаю делать с тобой. Наказание. — Ее голос дрожал, а костяшки побелели, но она заставила себя расслабить руки и медленно выдохнуть. Казалось, она переживает что‑то невыносимо болезненное.

— Это не было наказанием, Имоджен. — За исключением «прямо сейчас я тебя ненавижу». — Тебе понравилось?

Неужели он так сильно ошибся, решив, что оба они испытывали страсть?

— Да. — Голос выдавал, насколько сильно. — Ты мог взять меня прямо там, в центре магазина. Ты это хочешь услышать? Это делает тебя счастливым? Когда будет достаточно, Тревис? Насколько сильно ты хочешь меня унизить, чтобы возместить нанесенный мною ущерб?

Когда она наконец посмотрела на него, в ее глазах сверкали слезы ярости. Тревис почувствовал болезненный укол совести.

— Я не хотел тебя унизить.

— Хорошо. — Имоджен снова стиснула руки. — Просто объясни мне правила, и я перестану их нарушать. Покаяние того не стоит.

— Это не было… — Он резко развернулся к ней, и она сжалась. — Я не собираюсь тебя бить!

— Я и не думала. — Имоджен продолжала оставаться максимально сгруппированной.

Тревис провел рукой по лицу, давая себе время немного прийти в себя, а мозгу — продумать стратегию борьбы. Он все еще не понимал, как обойтись с тем, что она ему рассказала об отце. Раньше она ничего не говорила о его жестокости; сложно поверить, что она так сильно старалась завоевать расположение мужчины, поднявшего на нее руку. Возможно, ее отец действительно был просто несчастным человеком, способным на приступы бешенства, но Имоджен эмоциональна. Могла ли она преувеличить, пытаясь заслужить сочувствие и прощение? Она сделала все, чтобы теперь он ей не верил.

Но оборонная реакция была явно инстинктивной, ужас вынудил ее сжаться.

— Он бил тебя? Твой отец?

— Нет.

— Имоджен.

— Перестань так произносить мое имя.

— Это твое имя.