Медовый месяц без гарантий

— Первое правило — перестать пререкаться со мной по малейшему поводу. — Он поднял голову. — Дай мне взглянуть.

— Я жду обувь, платье слишком длинное.

— Выходи.

За все годы следования за отцом по пятам на разных мероприятиях, она никогда не носила платье такой длины. И теперь — хотя Имоджен ни за что бы в этом не призналась — она чувствовала себя принцессой в этом ласковом шелке; вырез подчеркивал декольте, а благодаря цвету в глазах словно плескалась морская вода.

Но отсутствие косметики и конский хвост делали ее мишенью для критики, к которой она была так уязвима. Когда он увидел ее в мешковатом платье Гвин, то скривился и настоял, чтобы они немедленно нашли что‑то другое, словно неидеальность была для него невыносима. Зеленому платью он сдержанно кивнул, едва взглянул на джинсы, а к сияющим ботинкам не выказал никакого интереса. Ему все это не нравилось. Он был вынужден это делать, потому что она разрушила его жизнь. Снова.

И теперь она опустилась до самого примитивного женского желания выглядеть хорошо, чтобы заслужить одобрение. Имоджен приподняла юбку и нерешительно вышла, чувствуя, как его критический взгляд медленно и пристально скользит по ее фигуре.

— Пойдет. — Тревис пригубил шампанского и снова погрузился в телефон.

Имоджен переступала с ноги на ноги и чувствовала отчаяние в сердце, которое так хотело услышать другие слова. Дурацкий орган.

Ассистентка принесла пару черных шпилек с ремешками.

— Не стоило. — Имоджен пыталась сдержать слезы.

— Имоджен. — Снова этот тон, напоминающий ей, что она плохая девочка. — Примерь обувь.

— Зачем? Ты уже все решил.

Внезапно он полностью сконцентрировался на ней — с такой силой, что его внимание лазером прожгло занавеску и пригвоздило ее к месту.

— А теперь я решил, что хочу увидеть этот наряд с обувью.

Расслышав в его голосе угрозу, ассистентка опустилась на колени, чтобы помочь Имоджен обуться.

— Посмотрим, нужно ли будет подшивать.

Имоджен до ужаса боялась взрыва его ярос ти, но не хотела показывать свой страх. Все, что ей оставалось, — не отводить от него взгляда.

Молодая женщина выпрямилась.

— О, как мило. Как вам, сэр?

Молчание.

— Ты можешь проявить вежливость хотя бы на пять минут?

Снова этот презрительный взгляд, скользнувший по платью вниз к модным туфлям французской марки. Он явно считал, что проявляет достаточную вежливость, спуская на нее такую кучу денег.

— Купил бы поводок и ошейник, раз хочешь превратить меня в покорную собачку.

Он кивком прогнал ассистентку и подошел к Имоджен, которая с трудом сопротивлялась желанию попятиться.

— А теперь ты выставишь все так, словно мы просто слегка повздорили. — Выражение его лица оставалось бесстрастным, но в глазах пульсировала ярость. Он провел пальцем по ее шее и остановился прямо под подбородком.

— Тебя волнует только картинка, да? — Она говорила как можно тише. — Я была недостаточно красива для роли твоей жены? Ты поэтому так меня стеснялся? Поэтому мне нужно носить все эти модные тряпки, чтобы на меня смотрели, но не слушали?

Тревис взял ее за подбородок — мягко, но с достаточной силой, чтобы она поняла: если он захочет заставить ее замолчать, он это сделает.

— Ты знаешь, как причинить мне боль, и не можешь противостоять соблазну опробовать все способы, да?

— А это больно, Имоджен? — Он опустил голову так низко, что их губы почти касались друг друга. — Тебе было больно, когда ты потянулась ко мне, не проснувшись от кошмара? Четыре года — долгое время без секса. Не верю, что ты продержалась.

Мерзавец. Она хотела оттолкнуть его, но руки предательски опустились ему на плечи. Каждый день этих четырех лет она думала о нем. О том, как чувствует себя рядом с ним. На редких свиданиях ни один мужчина не смог возбудить ее так, чтобы она захотела хотя бы поцеловать его.

— А ты, наверное, разбрасывался своим достоинством, как конфетти на празднике?

— Хочешь проверить? — Он слегка коснулся ее губ, и даже от этого легкого контакта в теле вспыхнуло желание.

Это и правда больно. Но почему? От насмешки? Или оттого, что именно этого ей так хотелось, но было невозможно получить?

Имоджен скользнула руками вниз и обхватила его за пояс, пытаясь уменьшить расстояние между ними.

— Да. — И пусть это ошибка и он сейчас ее снова оттолкнет.

Но внезапно в его взгляде разгорелся пожар, и он прильнул к ней в поцелуе. Время перестало иметь значение, прошлое стало настоящим и разрушило все барьеры, а паника сменилась облегчением. Как же долго Имоджен этого ждала. Только он мог сотворить с ней такое, и сейчас имело значение только то, как каждый миллиметр ее кожи пропитывался пряным ароматом его одеколона. Она обхватила его за шею и прижала к себе, добиваясь максимальной близости, ощущения, что он принадлежит ей. Тело пылало жаром под его касаниями — такими яростными, такими властными и такими родными, что отрицать это не получалось никак. Имоджен не могла сдерживать себя, была готова отдать ему всю себя и не скрывала этого. Как и каждый раз в прошлом. И даже мысли о собственном распутстве отступали перед удовольствием снова оказаться в его руках.