Медовый месяц без гарантий

Наблюдая, как она вдевает серьги, он думал о ее словах, что он помогает ей только из чувства долга. Нужно ли сказать, что он выбирал серьги порядка часа — и не потому, что заботился о картинке, но потому, что хотел, чтобы они ей понравились?

— Ты не мог бы? — Она жестом попросила Тревиса застегнуть ожерелье.

Он выполнил просьбу и приобнял Имоджен, разворачивая к себе. Божественный запах и такая нежная кожа, словно просившая, чтобы ее попробовали на вкус. Имоджен потерла руку, пытаясь прогнать мурашки, но ему хотелось, чтобы их стало больше, хотелось покрыть ее поцелуями от декольте и выше, пока их губы не встретятся.

— Ты такая красивая. Чувственная. Я не мог быть единственным. — Мысль о другом мужчине была невыносима, но невозможно винить Имоджен в неверности. Он и сам лишь отчасти верил в произнесенную клятву, зачем ждать обратного от нее?

В ее глазах, обрамленных длинными и густыми ресницами, читалась такая уязвимость и в то же время такая боль, что он вздрогнул.

— Ты не хочешь меня. Почему ты думаешь, что захочет кто‑то другой?

Только теперь он осознал, что развод лишь добавил очередной отказ в и без того переполненную копилку и окончательно уничтожил ее уверенность в себе. Она избегала чувственных наслаждений не из верности, но потому, что он причинил ей слишком сильную боль, чтобы рисковать снова. Правда была сокрушительной, его охватило раскаяние такой силы, что он не мог говорить, едва мог дышать.

— Это неправда, Имоджен. — Он снова взял ее за руку, но она напряглась и попыталась отстраниться. — Я говорил так, чтобы причинить тебе боль. Я злился.

— Я знаю. — Ее губы дрожали. — И это сработало.

Имоджен осторожно высвободилась, в ее глазах стояли слезы.

— Мы могли бы не начинать спорить прямо сейчас? Я и так волнуюсь, как все пройдет.

— Все будет хорошо.

Она смотрела на него с сомнением, словно знала, что катастрофа неизбежна.

Как убедить ее в обратном? Как восполнить тот ущерб, что он ей нанес? Не зная ответов, Тревис молча кивнул и направился к выходу.

Они предупредили Гвин и пришли одними из последних, чтобы избежать толкучки.

Имоджен отлично справлялась и с первого взгляда покорила Генри, которому явно сильно хотелось, чтобы Тревис уже наконец остепенился.

Яхта отошла от причала в темноте, когда залив был абсолютно спокоен, а прозрачное небо усыпано звездами. Полная луна дополняла картинку до идеальной, Имоджен казалось, будто она в каком‑то фильме.

Элегантная яхта, ультрасовременный монстр с четырьмя палубами, бесчисленными каютами и гостиной с рядом диванов и баром, вся украшенная огоньками, остролистом, бантиками и ленточками. На корме маленький оркестр из Нового Орлеана играл блюз и джаз (любимые мелодии Генри), разбавляя их рождественскими мелодиями. Пока ужин сервировали, начались танцы.

Большинство гостей были в возрасте Генри, и, хотя их переполняло любопытство по поводу тайного брака и развода Тревиса, в беседах с Имоджен они ограничивались нейтральными темами. Еще присутствовали несколько ровесников Тревиса из его социального круга и те, кто работал на Генри, когда тот руководил рынком недвижимости в Каролине. Они исподтишка бросали взгляды на Тревиса, но манеры южан диктовали вести себя сдержанно и деликатно.

Пока Имоджен не допустила промаха. Конечно, разве можно было ждать чего‑то другого. Опекавшая ее Гвин рассказывала о гостях, когда заметила пристально смотревшую на них роскошную женщину средних лет.

— Я ее не знаю. Наверное, пришла с кем‑то. Ты не помнишь ее, Витто?

Витто покачал головой, и она посмотрела на Тревиса.

— Кто эта женщина в черно‑белом платье и очаровательной шляпке?

Тревис поднял голову от своего бокала и оцепенел.

— Это моя мать. Ты ее пригласила?

— Нет. Я видела ее только на фотографии, где вы еще все вместе. Прости, но я даже не помню ее имени.

Убедившись, что Тревис ее заметил, женщина подошла. Вблизи их сходство было очевидным — мать выглядела как его миниатюрная женственная копия. И гораздо моложе, чем думала Имоджен. Волосы, скорее всего, покрашены и маскируют седину, но это выглядело естественно. Кожа чудесная, макияж отнимал годы у и без того моложавой внешности. И в любом возрасте женщины готовы отдать все за такую фигуру.

— Тревис, дорогой.

Он поцеловал ее и представил окружению. Витто пробормотал извинения и ретировался на танцпол вместе с Гвин.

— Как ты?..

— Я пришла с Арчи, твой отец в курсе и сказал, что не возражает.

— Как давно вы с ним?

— С Арчи? Мы дружим, никакой романтики. Я хотела увидеть тебя. Познакомиться с Имоджен.

Элиза Кармайкл держала Имоджен за руку своими мягкими пальцами с безупречным маникюром и красивыми кольцами, и именно это стало причиной всему произошедшему. Элиза хранила видимое спокойствие, но в том, как она цеплялась за Имоджен, было какое‑то отчаяние. Просьба.

— Сын никогда мне ничего не рассказывает. — Она словно все еще видела в нем подростка, упрямо хранящего в тайне, какую девочку он пригласил на выпускной. — Не могу дождаться познакомиться с тобой поближе.

— Нам надо поговорить, мама.

— Приходите завтра на ужин. Или в любой другой вечер, пока вы в городе.