Читаем Медсанбат полностью

Шевченко еще несколько секунд смотрел на комбата с бледным и перекошенным от злости лицом, затем повернулся и вышел.

Травинский долго метался по комнате, толком не зная, как наказать Шевченко.

Вечером Павел встретился с Криничко. Тот, мягко улыбаясь, положил руку ему на плечо.

— Ты что же, решил жаловаться? — спросил он.

— Другого выхода не вижу.

— Твое заявление, Павел Остапович, видно, подействовало на комбата. Завтра вернутся к тебе все, кто должен сопровождать раненых в пути.

— Серьезно?!

— Пришлось и мне вмешаться.

— Значит, нашли выход?

— Человек тридцать из числа выздоравливающих будем использовать в качестве санитаров. Еще говорил с секретарем райкома комсомола, он обещал прислать временно человек десять. Только смотри, каждый замерзший на совести твоей и твоих подчиненных.

Шевченко подумал еще о том, что, по его мнению, Криничко как-то слабо влияет на комбата. И тут же вспомнил слова Уралова: «Он бы не так действовал, но то, что попал в окружение, его угнетает». А, собственно, что здесь такого? Он же не только сам вышел из окружения, но и группу в пятнадцать бойцов вывел!

Подошел сержант Фролов:

— Товарищ капитан, разрешите обратиться к лейтенанту?

— Пожалуйста.

— У машины Фирсанова сцепление полетело. Что будем делать?

— Разберите. Фередо, наверно, сносилось. Придется наклепать.

Фролов ушел.

— Одну машину, — сказал Криничко, — пошлешь завтра в поселок Рогово за людьми... Ты где устроился на ночлег? — вдруг спросил Криничко.

— Живу пока в кладовке, — ответил Шевченко. — Собственно, ночевать некогда, почти все ночи приходится дневать. Видите, сколько раненых надо перевезти.

— Так-то оно так. Но для того, чтобы прикорнуть, все-таки место надо иметь потеплее, — улыбнулся комиссар.

8

Услышав музыку в большом рубленом доме, Шевченко поспешил туда.

«В медсанбате ведь нет аккордеона, — рассуждал лейтенант. — Откуда он взялся? А может быть, водители подобрали в брошенных машинах. Правда, немцы больше пользуются губными гармошками».

В доме с добела отскобленными бревенчатыми стенами расположилось, по крайней мере, человек сорок. Здесь не было ни нар, ни топчанов. На полу расстелена солома. Видно, старшина Комаревич постарался. В самых различных позах сидели и лежали бойцы. У одного забинтована голова, у другого перевязана рука, на третьем ватник внакидку, на том шинель. Лица у всех сосредоточенные, задумчивые. У окна на табуретке сидит военврач Снегирева и играет. На вид ей было не больше двадцати, да и форма к лицу.

Павел уже знал, что ее муж — инженер — погиб год назад от несчастного случая. Потом она вернулась к отцу. Еще как-то сказала, что поженились они через два дня после знакомства. Этим как бы объясняла скоротечность их семейной жизни.

Румяное, слегка обветренное лицо с большими светло-голубыми, почти скрытыми за длинными ресницами глазами было задумчиво. Из-под шапки-ушанки рассыпались кольцами светло-каштановые волосы.

То грустная, то взволнованно-приподнятая мелодия плыла по большому дому над синевой махорочного дыма, плыла за окна. Раненые приподнимались на локтях, глядели на Снегиреву или, откинувшись к стене и закрыв глаза, молча слушали. Каждый думал о своем. Они вспоминали раздольные сибирские дали, шумные улицы Новосибирска, Тюмени, Свердловска, парков, залитые лунным светом, душные от запаха черемухи вешние вечера. Да мало ли о чем мечтал боец вдали от своего дома!

Глаза Снегиревой полузакрыты, а пальцы легко перебирали клавиши аккордеона.

— Ох и за сердце берет! — вполголоса воскликнул пожилой сержант.

Шевченко стоял, смотрел на Аллу Корнеевну так, словно впервые видел, и в его душе сделалось светло и радостно. Казалось, он утопает в музыке, погружаясь в ее глубину... И вдруг ему так захотелось в благодарность за эти светлые минуты подарить букет цветов. Но где их сейчас взять!

Павел тихо открыл дверь и незаметно исчез. В лесу стояла тишина. Сбросив полушубок и валенки, он стал взбираться на высокую стройную ель. Только бы добраться до золотистых шишек...

Шевченко вошел в тот момент, когда прозвучал последний аккорд. Оборвалась мелодия, но никто из раненых не шелохнулся. Павел быстро подошел к Снегиревой и протянул пять темно-зеленых веток с золотистыми шишками.

— Спасибо! — по-детски обрадовалась она и с благодарностью посмотрела на Павла. — Вот не ожидала! Какая красота!

Снегирева спрятала в них лицо и счастливо засмеялась.

— Как вы здорово играли! — сказал Шевченко.

— Удивлены? Как вы плохо знаете свою бывшую подчиненную! — в ее глазах загорелись задорные искорки.

— Молодец лейтенант, отблагодарил! — бросил раненый из дальнего угла. — Наведывайтесь к нам почаще, товарищ военврач!

Кто как мог, зааплодировали.

9

Когда вечером Шевченко зашел к девчатам, чтобы увидеть Аленку, он застал там Бочкову, Лебедь и Широкую. Полина Бочкова сидела заплаканная и на приветствие не ответила. Павел хотел ее утешить, но умолк под взглядом Людмилы Лебедь.

— Полинка, ну почто так, — успокаивала ее Широкая. — Может, в другой медсанбат попал, мы же принимаем раненых из других частей. Верно ведь я говорю?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Три повести
Три повести

В книгу вошли три известные повести советского писателя Владимира Лидина, посвященные борьбе советского народа за свое будущее.Действие повести «Великий или Тихий» происходит в пору первой пятилетки, когда на Дальнем Востоке шла тяжелая, порой мучительная перестройка и молодым, свежим силам противостояла косность, неумение работать, а иногда и прямое сопротивление враждебных сил.Повесть «Большая река» посвящена проблеме поисков водоисточников в районе вечной мерзлоты. От решения этой проблемы в свое время зависела пропускная способность Великого Сибирского пути и обороноспособность Дальнего Востока. Судьба нанайского народа, который спасла от вымирания Октябрьская революция, мужественные характеры нанайцев, упорный труд советских изыскателей — все это составляет содержание повести «Большая река».В повести «Изгнание» — о борьбе советского народа против фашистских захватчиков — автор рассказывает о мужестве украинских шахтеров, уходивших в партизанские отряды, о подпольной работе в Харькове, прослеживает судьбы главных героев с первых дней войны до победы над врагом.

Владимир Германович Лидин

Проза о войне