Медсанбат

— Ну что, наши фотографии получились? — спросила Аленка.

Голос ее вывел Павла из оцепенения.

— Нет еще, — ответил он и сел на кровать рядом с Аленкой. — Я только начал проявлять.

— А я свои краски отдала на хранение старшине Комаревичу, — вздохнула девушка. — Теперь не знаю, когда возьмусь за кисть.

— Да и у меня времени — кот наплакал. А вот решил проявить.

— Павлуша, ты на меня не сердишься? Извини, тогда сгоряча наговорила... А я иду от Травинского, — без всякого перехода сказала девушка.

— Зачем вызывал?

— Попросил убрать его комнату. Я навела порядок, пол помыла. Потом он вернулся со свертком, сказал, что в военторге кое-что купил. Стол помогла накрыть. Думала, гости какие-нибудь из дивизии нагрянут. Долго рассказывал о неудавшейся семейной жизни. А сам зенки свои с меня не сводит. Потом... Я сказала, если коснется — исцарапаю всего. А он шепчет: «С Шевченкой можешь! А я что, урод какой, что ли?»

— Что же было дальше?! — с негодованием спросил Павел.

— Я сказала, мало ли что у нас с Шевченко. Это наше дело. Его я люблю...

— Так и сказала?!

«Этого негодяя пора поставить на место!» — где-то подсознательно билось у Павла.

— Так и сказала. Поднялась и пошла. А дверь-то оказалась запертой. Но Травинский поспешил открыть. На прощанье бросил: «Ты неправильно меня поняла».

— Подонок! Я с ним сейчас поговорю! — и бросился к двери.

— Павлуша, остановись, не надо! — Она схватила его за руку. — Выходит, я не должна была тебе об этом рассказывать? Ведь я ничего не хочу от тебя утаивать...

Павел, стиснув зубы, молчал.

— Павлуша, обещай мне, что не наделаешь глупостей. Ведь ничего не было. Хочешь, я тебе это докажу?

Сейчас, как никогда, Павел почувствовал, как дорога и близка ему Аленка.

17

Зина Журавлева вышла от комбата часов в девять утра. Вокруг слышались оживленные голоса, почему-то громче обычного бормотал движок Титова. Прогуливались раненые. Зина видела, как из домика операционной вышла Рая Шайхутдинова, отвернулась. «Подумаешь! Не я ей буду подчинена, а она мне». С этой минусы она старшая сестра медсанбата! А что старшую сестру сняли, ей никакого дела нет... Провинился человек, и сняли. И тут Зина почувствовала, как сердце обволокло теплом и радостью. Сегодня же напишет об этом домой, обрадует отца и мать. Конечно, она не сразу согласилась на эту должность. Отказывалась. Но Анатолий Львович уговорил. Да так и лучше встречаться с ним. Мол, по долгу службы. Зина подумала о том, что девушки, наверное, уже догадываются об их отношениях. Здесь ничего не скроешь. Осуждают? Ну и пусть! А она, может, еще по-настоящему полюбит Анатолия Львовича. Разве плохо иметь такую опору! А война кончится, много ли мужиков останется? Молодые девчата подрастут, куда уж им, перезрелым. Конечно, лучше бы зарегистрироваться, тогда не надо было бы таиться. Ничего, вот Анатолий Львович получит развод, и тогда все будет в порядке. Он не раз говорил, что жить больше со своей женой не намерен. Ничего, еще не одна ей позавидует! А Травинский любит. Ведь не раз во время построений или совещаний она ловила на себе взгляд его задумчивых глаз. Зине были приятны эти взгляды. По каким-то едва уловимым признакам догадывалась, что Травинский все время ощущает ее присутствие, помнит о ней, даже если на нее и не смотрит. Правда, природа, обидела ее. Мать и отец среднего роста, а она вымахала». Иван Копейкин «коломенской верстой» прозвал. Надо бы его приструнить. Ничего, как-нибудь пожалуюсь Анатолию Львовичу, он его так пропесочит, что и другим неповадно будет. Ее рост отпугивал и раньше сверстников. Они ухаживали только за всякими недоростками, малявками. А на нее заглядывались только мужчины старше, многие уже женатые. И Зина мягко, тактично их отваживала... Разве могла она отвергнуть Травинского! Он такой ласковый, заботливый. А что намного старше, так ей года его за плечами не носить. Вообще, в батальоне почему-то недолюбливают Анатолия Львовича. Может, за то, что со всеми подчеркнуто принципиален и резок. Вон Судакова чуть не застрелил! Будет сладкий — проглотят. Вот бы еще не пил. Ничего, война закончится, бросит...

С чего же начинать работу? На первых порах, наверное, будет трудно. Правда, комбат говорит: «Давай действуй! Помогу». Как отнесутся к ее назначению Лебедь, Широкая или та же Рая Шайхутдинова? Мол, была такая, как все, и вдруг стала над ними. Пожалуй, начнет с аптеки. Посмотрим, как Миля Абрамовна к этому назначению отнесется. Может, на нее в первую очередь и следуем опереться.

И Зина Журавлева направилась в избу, где разместилась аптека.

18

На второй день Аленка снова прибежала к Павлу.

— Здравствуй! — А сама смотрит на железную ржавую кровать и печку-бочку, где не горят, а шипят ольховые дрова.

— Тут же собачий холод! Вчера вроде теплее было.

— То ж вчера...

Аленка зарделась. Потом как-то виновато посмотрела на Павла и тихо сказала:

— Я к тебе на минутку... Комбат извинился... Но странно, меня работники штаба дивизии вызывали сейчас.

Павел встревоженно посмотрел на нее.

— Тебя одну?