Медсестра

От этого предположения Рене даже пот прошиб и во рту пересохло. Ситуация складывалась простая: Катрин собрала досье на Лакомба, Люсьен передал его какой-то ревнивице, и та могла напугать Филиппа, пригрозить разоблачением, и осторожный сутенер быстренько перебросил свой бордель в более безопасное место. Если это так, то Виктору не повезло. На поиск нового пристанища уйдет неделя, и придется продлевать срок работы Катрин,платить новые деньги, но даже не в них дело. Любая оттяжка в спасении

Алин чревата риском для ее жизни. Если через десять минут никто не объявится, он призовет на помощь Ларош, пусть подключается.

Гийом, шаркая шлепанцами, принес на подносе кофе, сахар и печенье в вазочке.

— Я с детства пью только чай, но время чаепития еще не настало, — заговорил Сотэ, бросив взгляд на старинные часы с амурами, стоявшие на белом рояле. — Через сорок минут. В моем возрасте приходится соблюдать жесткое расписание, чтобы ни желудок, ни другие органы не сбивать с ритма. Что делать, мсье Рене, выкручиваюсь как могу, экономлю на всем энергию, даже на общении с людьми. Ко мне редко кто заглядывает. Вы ведь из разведки?

Виктор кивнул, бросил в кофе два кусочка сахара, стал тихо помешивать.

— Это хорошо, — улыбнулся Гийом. — В детстве я тоже хотел стать разведчиком. Многие мальчишки мечтают о профессии сыщика и уж тем более нелегала в чужой стране. Вы ведь работали в чужой стране?

Виктор снова кивнул.

— Я сразу это понял. Вы не болтун. И это хорошо. Мне нравится, когда люди умеют слушать. И уж совсем не нравится моя Кармен. Это сплошное болтливое бедствие. Но мы вместе уже двадцать Лет, она знает мои вкусы, привычки, распорядок, ей не надо ничего объяснять, и за это я вынужден терпеть ее глупый, несносный характер и вульгарный вкус. Представьте, эта шестидесятилетняя корова обожает комиксы и карикатуры. — Он хрипло рассмеялся. — И еще она страшно сексуальна. До сих пор! Носит черные ажурные колготки, прозрачные блузки, цепляет на бедра всякие резинки и время от времени устраивает мне стриптиз, считая себя неотразимой. Это тоже очень смешно. И страшно возбуждает. Да, вы не поверите, я еще могу возбуждаться. — Он снова

хрипло рассмеялся. — Это кажется настолько невероятным, что сам удивляюсь. И, задумавшись, я вдруг понял: Кармен меня возбуждает своей страшной безвкусицей и вульгарностью. А что еще может возбуждать? Не Венера же Джорджоне или Тициана. Даже Рубенс и Ренуар при всей брутальности их обнаженных богинь пробуждают во мне только восхищение своими формами, игрой света и тени, колоритом и композицией. Безобразное, низменное столь же необходимо человеку, как прекрасное и возвышенное. Без одного не познать другого... — Гийом выдержал паузу, пожевал воздух, как бы сомневаясь в сказанном, но через мгновение, словно очнувшись, неожиданно спросил: — Я сказал «познать»?

Рене кивнул. Гийом пожевал узкими полосками бывших губ, и в его глазах неожиданно сверкнула огненная искра.

— Глупости! Не получить удовольствия, вот что! Ведь то и другое приносит нам чувственные удовольствия. Вкус шампиньонов, ананасов, глоток бордо начала века, даже ложка отвратительной овсянки, которую готовит моя Кармен, — все это ни с чём не сравнимые удовольствия! Потому-то человек и не хочет умирать. Он не хочет Лишаться привычных приятных ощущений! А там этого нет. Здесь юдоль страдания, но все-таки я чувствую, — следовательно, существую. Декарт был полным дураком, выставив в дурном свете всю нацию перед человечеством. Куда бы я ни приехал, мне только и говорят: а, французы, вы все по Декарту живете! Потом доказывай, что мы не умственные дегенераты, а вполне нормальные, полнокровные! — Он улыбнулся, пронзительно взглянув на Виктора. — А вами, я чувствую, тоже верховодит страсть! Хоть вы этого и не понимаете. Ну вот, опять разболтался! Все, ухожу, вы работайте,

а то меня понесло! Вот ведь до чего несносный характер!..

И он снова двинулся на кухню. Виктор бросился к окну, навел окуляры на резкость: никого. Гостиная довольно большая, в центре овальный стол, картины на стенах, живопись неплохая, но не французская. Скорее всего, из России. Не выдержав, он набрал номер мобильного телефона Катрин, поделился своими сомнениями.

— Хорошо, попытаюсь соединиться с нашей дамой. Хотя вообще-то я не имею на это никакого морального права, как вы понимаете. Люсьен мне голову оторвет, если узнает, но вы приглянулись одинокой девушке, так что пойду на служебное преступление! — усмехнулась она и отключилась.