Медсестра

— Частный детектив для судьи, всегда лицо постороннее, если, конечно, они не друзья с детства, — улыбнувшись, заметил Виктор. — А вы с ним даже не знакомы.

— Так представь меня как свою спутницу, которую

ты снял на вечерок, — язвительно предложила Ларош.

— Тебе не Занимать остроумия!

— Да, я как гейзер! — рассмеялась Катрин. — Значит, ужин готовить не надо и ждать звонка тоже, Это упрощает мою жизнь!

— Я должен идти! — уже кипятясь в душе, поднялся Рене. — Мы еще созвонимся.

— Не сомневаюсь, лет через двадцать, если доживем. Извините, если что не так и я не оправдала ваших надежд! — прошипела она, с трудом сдерживая ярость . и снова переходя на «вы», но он не стал ее успокаивать и вселять надежду. — Кстати, завтра я тоже в вашем распоряжении, и, если вы не позвоните, я верну назад все ваши деньги. Ферштейн?

-Я, я, натюрлих!— ответил Виктор.

Он встречался в небольшом кафе с русским пасквилянтом Вадимом Барановым, и условия встречи конечно же не допускали присутствия на ней другого человека, а уж тем более Катрин, которая с ее бурным темпераментом непременно бы все испортила.

Рене пришел на встречу, хорошо подготовившись и продумав весь разговор до мелочей. Едва появился Вадим, волевой,. уверенный в себе, и заказал бокал

пива, бывший разведчик сразу же бросился в атаку. Пригрозил судебным процессом, на котором все откроется, тем более что на второй статье есть правки, сделанные собственной рукой журналиста и его подпись. Весьма необдуманный поступок. Обо всем будет извещено и руководство русской газеты, от которой прислан Вадим, и Союз журналистов России.

В послании будет ярко прописана его роль в похищении русской сиделки и в преступном сговоре с Филиппом Лакомбом. На карьере придется поставить крест. На профессии тоже. За клевету его заставят выплатить такую сумму, которая его несомненно разорит, если, конечно, он богат. Если же нет, то миллион долларов придется выплачивать пожизненно. Или же тянуть срок. И возможно, он его и потянет — как сообщник по будущему процессу Лакомба.

Вот такой ком информации с ходу, в лицо, как горчицу в нос.

— Кто вы такой? — выслушав этот беспощадный приговор и побледнев от угроз, спросил Баранов.

Куда только подевались его воля и самоуверенность! Узкое лицо скукожилось, мужественные губы затряслись, а руки не смогли даже донести до рта бокал с пивом. Стальные, серые глазки забегали, и русский журналист превратился в жалкого мышонка.

Рене показал свое удостоверение. И оно произвело на газетчика должное впечатление. Виктор знал, что все русские до сих пор побаиваются своих спецслужб, помня долгую тиранию неистовых чекистов с «горячим сердцем».

— Вы ведь знали о похищении Алин Нежновой! — уверенно произнес Виктор. — А это уже соучастие и немалый срок. Лакомб молчать и выгораживать вас не будет, я его хорошо знаю. Он трус! Вляпались вы, господин Баранов, в большую кучу дерьма!

Журналист молчал, стиснув зубы.

— Для бойкого пасквилянта вы не очень-то красноречивы сегодня! — усмехнулся француз.

— Что вы от меня хотите?

— За сколько же Филипп вас купил?

Он молчал. Это был решающий момент. Либо Вадим сломается и тогда переметнется на сторону Рене. Либо выстоит, покатится к Филиппу, и они начнут открытую борьбу против него, чего нельзя допустить. Требовался еще один удар, который бы окончательно поставил журналиста на колени.

— За Филиппом давно следят мои люди, за каждым его шагом, так что вы-то хоть будьте благоразумны и не затягивайте петлю на своей шее! — усмехнулся бывший разведчик. — Она у вас небычья. Так как все же Лакомб заставил работать на себя?

Баранов, не мигая, смотрел на Рене, но Виктор выдержал его безумный взгляд, усмехнулся, заказал себе пятьдесят граммов «Мартеля». Вадим облизал сухие губы и стал говорить:

— Мне как-то срочно потребовалось одно дорогое лекарство для матери, я обошел все парижские аптеки, но безрезультатно. Филипп достал несколько упаковок за один день и не взял денег, так мы подружились. Потом он оказал мне ещё несколько мелких, но важных услуг... — Баранов вздохнул, задумался.

-— Каких? — тотчас поинтересовался Рене.

— Мне заказали интервью с одним министром, начальство газеты попросила об этом администрация нашего президента. Нет смысла объяснять, насколько, для меня было престижно его сделать, от этого зависело, продлят мне срок командировки в Париже или нет, а ваш министр, замешанный в скандале, наотрез отказывал всем газетчикам. Я обратился к Филиппу, и тот каким-то чудом добился его согласия. Тут я и... — Баранов пожал плечами, жадно глотнул пива,

стер с губ пену. — Потом он водил меня ужинать в рестораны.

— А взамен попросил нарыть компромат на Алин Нежнову и написать эти две статьи, —закончил Виктор.

Вадим кивнул.

— Он сказал, что тогда я ему ничего не буду должен. Тем более что их напечатают под другой фамилией, в Лионе, а я за них никакой ответственности нести не буду...

— Да еще получите гонорар, — усмехнулся Рене.