Медсестра для бывшего. Ты меня (не) вспомнишь (СИ)

Всё-таки он меня действительно не узнал. Иначе зачем было задавать такой вопрос? Правда, мне абсолютно непонятно, как так может быть, но… Видимо, я была для него не так важна, как он для меня. При мысли об этом застарелая боль возвращается с такой силой, что на глазах выступают слёзы.

— Надежда? У вас всё в порядке?

В голосе как будто искренняя тревога, но поднять голову и посмотреть ему в глаза я не могу, только киваю.

— У матери ты, значит, не интересуешься, как дела? Не понимаю, что за необходимость… — начинает раздражённо Виолетта.

— Хватит, мама, — мужчина перебивает её, отодвигает полупустую тарелку и встаёт.

— Я ещё и не начинала! — с пол-оборота заводится она. — Если ты считаешь, что можешь вот так обращаться с родной матерью… Весь в своего отца! Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю!

— Мама, мне не пять лет, — обрубает её Володя. — Я должен сказать несколько слов Надежде, потом спущусь, — переводит взгляд на меня. — Я не задержу вас надолго.

Киваю и встаю, тоже отодвинув тарелку. Иду следом за мужчиной, который поднимается на второй этаж и заходит в одну из комнат. Видимо, это кабинет — у окна рабочий стол, книжные полки по периметру комнаты.

— Что там с её давлением? — спрашивают меня неожиданно.

— Повышенное было, но не критично, — пожимаю плечами. — Я измерила, принесла таблетки, спросила, какие лекарства ваша мать пьёт регулярно.

— Понятно, — он кивает, не глядя на меня, прислоняется к столу, трёт висок, затем поднимает глаза. — Надежда, можете сказать мне сейчас, что отказываетесь от работы. Не надо тянуть.

— Почему вы решили, что я отказываюсь? — спрашиваю неожиданно даже для себя самой.

Надя, ты что творишь?! Ты же сама собиралась ему об этом сообщить! Ну что ты за дура? Ты бы лучше себя пожалела, чем всех вокруг…

Пока всё это проносится у меня в голове, мужчина меняется в лице, но я не могу понять, что он чувствует.

— А вы… не отказываетесь? — в голосе слышится слабая надежда.

Отказываешься! Скажи, что отказываешься!

Я затыкаю внутренний голос и со вздохом говорю:

— Нет, не отказываюсь.

— Ох, Надежда, вы не представляете, как выручили меня, — он расслабляется так, что это заметно невооружённым глазом. — Спасибо!

Быстро подходит ко мне, обхватывает за плечи, даже слегка встряхивает и опять повторяет:

— Спасибо большое!

— Э-э-э, — я смотрю на него ошарашенно, и мужчина вдруг резко отдёргивает руки, будто поняв, что он сейчас сделал.

— Простите, — говорит растерянно, — не знаю, что на меня нашло, я… — вдруг бросает в мою сторону настороженный взгляд, — мы… встречались с вами? Раньше?

От необходимости врать и выкручиваться меня избавляет звонок мобильного, лежащего на столе. Володя берёт трубку, а я благополучно сбегаю из кабинета и спускаюсь вниз, на кухню.

— Вы ещё здесь? — встречает меня Виолетта. — Не забудьте свои вещи, когда соберётесь уходить! И не прихватите ничего лишнего, в доме установлены камеры.

На меня находит какая-то весёлая злость. Знаю за собой такое, именно в этом состоянии я горы готова сворачивать.

— Да, я здесь, — объявляю громко и задорно, — вещи свои забирать не собираюсь, как и прихватывать лишнее! — язвительно усмехаюсь. — Куда торопиться, если мы с вами теперь регулярно будем проводить время вместе, так ведь, Виолетта Валерьевна?

Я сбиваю её с толку, женщина хватает ртом воздух.

— Вы что… Мой сын вас не уволил?

— Нет! — сообщаю так же весело. — Я буду работать у вас два через два, начиная с сегодняшнего дня!

— Ох, у меня приступ! — Виолетта хватается рукой за сердце, но меня это мало трогает.

Подхожу, отнимаю её руку от груди и щупаю пульс.

— Ну что вы, Виолетта Валерьевна, — говорю язвительно, — сердце у вас — хоть сейчас в космос! Пульс в порядке. А с гипертонией мы с вами справимся, тут ведь главное — лекарства принимать регулярно.

Виолетта поджимает губы и, видимо, не находится, что сказать, а я слегка мстительно улыбаюсь. Ничего, мы ещё посмотрим, кто кого!

* * *

— Надя, свари мне кофе, — доносится до меня из гостиной голос Виолетты.

— Виолетта Валерьевна, ну какой кофе, — отвечаю, продолжая насыпать заварку в чайник. — С вашим давлением только кофе и пить, как же, да ещё вечером. Я чай завариваю, через десять минут принесу.

Качаю головой, слыша недовольное бурчание. Главное, она бы всё равно не стала пить этот кофе! Вот сколько раз уже пытается на меня разными способами надавить, я не поддаюсь, а всё равно попытки продолжаются. Хотя у нас даже установились более-менее нормальные отношения, ну, насколько это вообще возможно. Сама не знаю, как так получилось.

Я затолкала в самый дальний уголок памяти нашу предыдущую встречу семь лет назад, а на первый план поставила свою главную цель — мамину операцию. Для себя решаю основное: нет смысла вязнуть в прошлом, копить в себе обиды и злость. Случилось то, что случилось. Пусть я и до сих пор не понимаю толком, что произошло.