Медуза

Андре вернулся в комнату, держа мой телефон в руке. Он подошел ближе и, подтащив стул, сел напротив – примерно в метре от меня. Его глаза смотрели спокойно, но было видно, что под маской спокойствия проступает бешенство.

– Ты звонила в полицию. Этот номер тебе прислала твоя мама. Ты была в полиции, когда я звонил. Ты была прямо там! – Огонь на секунду озарил его разъяренное лицо.

Андре отвернулся, словно не мог больше видеть меня, но затем снова взял себя в руки. Я сидела молча, прижав к груди колени и продолжая распутывать узлы. Мне уже удалось размотать первый, дело оставалось за малым. А потом я подумаю, что делать дальше.

Но он не позволил это сделать.

– Ничего не хочешь мне сказать? – спросил он, наклонившись. Андре восстановил развязанный мной узел, а затем методично завязал поверх еще несколько – целую кучу узлов. Я никак не отреагировала на это, только принялась заново – еще старательнее – работать над узлами. Так мы и сидели, я – на полу, а он на стуле, не зная, как еще заставить меня говорить. А может быть, просто собираясь с силами, чтобы расправиться со мной. Хоть это и пугало, я все же не верила, что он способен на такое. Однако то, что он сделал со мной сейчас, я тоже не могла представить, не так ли?

– Зачем ты ходила в полицию? – спросил он жестко.

– Показать им паспорт. Их интересовала моя виза, – пробормотала я, не поворачиваясь к нему. Мой ответ, кто бы сомневался, взбесил его еще сильнее. Он вскочил, отбросив стул в сторону, и наклонился ко мне, взяв за подбородок. Я собрала всю волю в кулак, стараясь не отводить глаза.

– Врешь, – прошипел он.

– Думаешь? – пожала плечами я. – Что ж, ты ведь узнал номер полицейского участка, отчего бы тебе не сходить туда и не выяснить все самому? Я была у комиссара Трену. Такая у него фамилия. Длинный, как пожарная каланча.

– Я ничего не понимаю, – пробормотал Андре, потом встал, вышел в кухню и вернулся с ножом в руках. Я сжалась в комок и прикусила губу так, что почувствовала во рту металлический привкус крови, и чуть не закричала, когда Андре склонился надо мной. Но он только разрезал ленту, а затем, к моему изумлению, расстегнул наручники и отбросил их в сторону. Я сидела, не шевелясь, не зная, чего ожидать дальше, а Андре отошел к окну. Он стоял неподвижно, но было видно, что он напряжен, как струна. Прикоснись – и она оборвется с резким, высоким звуком. Бдзинь!

– Андре, – пробормотала я, потирая затекшие руки.

– Убирайся, – сказал он тихо.

От этих слов я похолодела. Мне хотелось уйти и никогда не возвращаться к этому странному мужчине, и в то же время я желала остаться тут, вцепившись в журнальный столик, от которого меня только что освободили. Любовь зла.

Я встала и принялась собирать свою разбросанную по полу одежду. Спортивные штаны и белье – на кухне, там же носки и кроссовки. Мой телефон. Документы и остальные вещи были наверху, в спальне – не так уж много, если оставить все, что было куплено уже тут, в Париже. Поднявшись по кованой лестнице наверх, я лихорадочно похватала все, что попалось на глаза – большая часть вещей так и осталась не распакованной в моем потрепанном чемодане. Я достала и пересчитала деньги, оставленные мамой в конверте, – больше половины уже истрачено, мне не хватит даже на билет. Ничего, что-нибудь придумаю.

– Уже уходишь, значит? – Андре возник в дверном проеме так неожиданно и тихо, что я взвизгнула. Чертовы создатели фильмов ужасов, они словно приучили нас, что вслед за таким появлением ничего хорошего ждать не стоит.

– Ты же сам сказал… – я прижала документы и деньги к груди.

– Да, сказал, – произнес Андре, и я невольно удивилась той горечи, с которой он посмотрел на меня. – Как странно и непоследовательно, недавно ты была такой влюбленной и нежной, и вдруг готова так легко со мной расстаться. Но ведь, как я полагаю, мы расстаемся ненадолго, да?

– Ненадолго?

– Затишье перед бурей? Действуешь в соответствии с планом? Удобно, что сегодня я так разошелся, правда? Жизнь сложна и трехмерна, на все можно посмотреть под разными углами, с разных точек зрения. Но зачем же так, Даша? Зачем идти в полицию? Ведь я уже и так все осознал и все понял. К чему ломать комедию? Или тебе необходимо довести дело до конца, да?

– Я не понимаю тебя, Андре. О чем ты говоришь? Что довести до конца? – спросила я, а Андре вдруг схватил меня за руку и резко рванул на себя. Он развернул мою ладонь вверх и провел пальцами по следам от наручника.

– Сколько ты хочешь? – спросил он. Резкие слова почти совпали по времени с его прикосновением – таким нежным – к потемневшей, слегка поврежденной коже. Я вздрогнула, склонив голову на бок.

– Сколько чего?

– Сколько ты хочешь, Даша, в обмен на то, чтобы я не получил обвинения в изнасиловании и жестоком обращении?

– Что? – похолодела я, чувствуя, что все происходящее – чудовищная ошибка. – С чего ты взял, что мне нужны деньги?