Медведь

Он обнял ее, прижал к себе крепко-крепко, а она и не собиралась сопротивляться. Мощная магнетическая волна, исходящая от его тела, мгновенно затянула Марину в своё энергетическое поле, словно в омут и, не давая вынырнуть и опомниться, закружила и понесла в такие глубины, из которых и выныривать не хотелось. «Боже мой! — думала она, — как притягивает меня этот человек. Это какая-то магия. Неужели все оттого, что он оборотень?» Но страха не было, вернее, был — страх потерять любимого. Потом, мысли исчезли, все поглотило огромное чувство любви и блаженства. Тонкая ткань простыни, разделявшая их, не могла служить преградой, и только путалась в ногах. Его руки были сильны и ласковы, а губы настойчивы и требовательны. Он, словно, путник, заплутавший в пустыне, доселе томимый жаждой, припал к вожделенному источнику, и никак не мог напиться. А влюблённая девушка готова была утолять его жажду сколько угодно. Когда, они уставшие, но счастливые, откинулись на полке, Марина испугалась:

— Что же мы делаем-то, Петенька, вдруг это тебе может навредить?

— Мне может навредить бездействие, я не хочу напрасно терять ни минуты. Как ты меня назвала: «Петенька»! Так только мама называла. Я абсолютно счастлив, любимая моя и, практически здоров!

— Пора, скоро утро, — с сожалением произнесла Марина, проводя пальцем по его непривычно гладкому подбородку и, всё не могла налюбоваться.

— Да-да, конечно, что-то я увлекся. Давай бабушкино чудо-зелье, спится с него крепко, я так раньше никогда не спал. В лесу все время надо быть начеку, а то какой-нибудь охотник пристрелит еще, — неудачно пошутил он.

— Кошмар, с этим надо что-то делать, так жить, по-звериному невозможно! — возмутилась Марина. Петра начало клонить ко сну, она чмокнула его в гладкую щеку, ямочку на подбородке и потихоньку вышла.

Осторожно, стараясь не шуметь, Марина пробралась в дом. Каково же было изумление, когда ее встретила бабка Матрена, в полной амуниции, готовая к выходу.

— Ну, бабуля, ты меня и напугала! Я думала, ты спишь, крадусь тихонько, чтоб не разбудить, а ты уже собралась куда-то.

— Я к Федору Гаврилычу собралась, хочу узнать кое-что про Николая Савина. Сдается мне, что Петруша по его долгам расплачивается.

— Опять меня дома оставишь? — надулась Марина.

— Ладно, сейчас Пеструху в стадо выгоним, курам дадим и поедем, Михеич, наверное, запрягает уже. Сегодня путь не такой дальний, после обеда вернемся.

— Ура! Спасибо, бабуля, я мигом! — и Марина побежала переодеться.

Глава 19

Только выехали за деревню, как девушку сморило и, устроившись в сене, разложенном на телеге, она уснула. Проспала всю дорогу, и проснулась только, когда приехали на кордон к лесничему. Федор Гаврилович был дома, принял гостей с радостью:

— Какими судьбами, Матрена Васильевна, к нам пожаловали. Да не одна: Матвей Михеич, ясное дело — водитель кобылы, а что это за красавица с вами?

— А это внученька моя, Евдокии внучка, Мариной звать. Из Москвы погостить приехала, — гордо заявила бабка Матрена.

— Ну, раз такое дело, тогда чай пить будем, с медом липовым, -

пригласил гостей в дом Федор Гаврилович.

Марина с восхищением разглядывала лесничего. Вот уж волшебный персонаж из сказки: здоровый мужик, лет семидесяти был почти на две головы выше деда Матвея, а бабка Матрёна по сравнению с ним выглядела, вообще гномом. Кудрявая седая, а скорее белая голова, как у деда Мороза и по контрасту тёмно-рыжая окладистая борода делали Фёдора Гавриловича каким-то невзаправдашним персонажем, а не реальным человеком. Весёлые серо-зелёные глаза великана светились добром и радостью! Могучую спину прикрывала бордовая стеганая жилетка, по краям которой торчал какой-то мех, накинутая на рубаху-косоворотку на выпуск, образ завершали широкие полотняные штаны, заправленные в сапоги, как и у деда Матвея.

У лесничего была просторная светлая изба, похожая настроением на него самого: золотистые брёвна изнутри ничем не были обшиты, огромные оленьи или лосиные рога, Марина в этом не разбиралась, бросались сразу в глаза при входе в горницу. Вся мебель была такой же светлой, самодельно-грубой, но очень гармоничной для этого хозяина, а посередине горницы располагался широкий стол, застеленный яркой в цветах скатертью. В центре возвышался шикарный медный самовар, такой начищенный, хоть глядись в него. Хозяин вышел в сени и принес настоящий бочонок, только маленький, открыл его, и оттуда разнесся волшебный аромат настоящего липового меда.

— А еще варенье есть, земляничное, сейчас подам, — хлопотал радушный хозяин. Гости, тем временем, разместились на широких скамейках, поближе к самовару.

— Ты уж извини, Федор Гаврилыч, мы по делу приехали, — внесла ясность бабка Матрена.

— Понятно, кто ж такую даль без дела потащится. А дело-то, серьезное?

— Серьезное, и непонятное.

— Ну, тогда и я сейчас, чего посерьезней, приготовлю.