Медведь и Соловей

– Я вижу здесь лесной народец. Но как же домовой, банник, вазила? Придите ко мне, дети очагов моих людей, ибо нужда моя велика.

Она сорвала с раненой руки корку льда, так что ее кровь потекла снова. Синий камень у нее под одеждой сиял.

– Придите ко мне! – отчаянно позвала Вася. – Я всегда вас любила, а вы любили меня. Вспомните кровь, которую я лила, хлеб, который я дарила.

Однако ответом было молчание. Медведь царапнул землю громадными передними лапами.

– А теперь ты будешь отчаиваться, – сказал он. – Отчаяние даже лучше страха.

Он по-змеиному высунул язык, словно пробовал воздух на вкус.

«Глупая девчонка, – подумала Вася. – Как сюда могли бы явиться домашние духи? Они же привязаны к нашим очагам!»

Во рту стоял вкус горьковато-соленой крови.

– Мы можем спасти хотя бы моего брата, – сказала Вася Соловью, и конь вызывающе заржал.

Медведь махнул одной из лап, заставая их врасплох, и конь еле успел увернуться. Он попятился, плотно прижав уши к голове, а громадная лапа снова ушла назад, готовясь к удару.

Внезапно домовые, банники и дворовые духи из всех жилищ Лесного Края столпились у их ног. Соловью пришлось аккуратно ставить копыта, чтобы не наступить на них. Вазила запрыгнул Соловью на холку. Маленький домовой из ее дома размахивал горящим угольком, зажатым в измазанной сажей руке.

Впервые медведь казался растерянным.

– Не может быть, – пробормотал он. – Не может быть. Они не покидают своих домов!

Домашние духи выкрикивали странные оскорбления, Соловей рыл копытом землю.

И тут Васино сердце ушло в пятки и отчаянно заколотилось. Русалка повалила Алешу на землю. Вася увидела, как отлетает в сторону его сабля, как он застыл, зачарованно глядя на обнаженную женщину, а ее пальцы обхватили его горло.

Медведь захохотал.

– Застыли на месте, вы все! Или этот умрет.

– Вспомни! – крикнула Вася русалке, отчаянно, через всю поляну. – Я бросала тебе цветы, а сейчас лью свою кровь. Вспомни!

Русалка замерла в полной неподвижности, только вода капала с волос. Пальцы, сжимавшие Алешину шею, разжались.

Алеша забился, сопротивляясь, но медведь был слишком близко.

– Вперед! – крикнула Вася Соловью и всей своей разметавшейся армии. – Вперед! Это мой брат!

И в этот момент крик ярости раздался на дальней стороне поляны.

Вася посмотрела в ту сторону – и увидела там своего отца с копьем в руке.

* * *

Медведь был вдвое или даже втрое больше обычного животного. У него был один глаз, а морда исполосована шрамами. Здоровый глаз сверкал, цветом напоминая упавшую на снег тень. Глаз не был сонным, как у обычного медведя: он горел жаждой и тошнотворной злобой.

Перед медведем стояла Вася, тут ошибиться было нельзя – крошечная перед этим чудищем, верхом на темном коне. А вот Алеша, его сын, лежал почти у самых лап зверя, и громадная пасть тянулась…

Петр вложил в свой крик любовь и ярость. Медведь обернулся.

– Сколько гостей! – сказал он. – Тысяча жизней тишины, а потом на меня обрушивается весь мир. Ну что ж, возражать не стану. Только не все сразу. Сначала юнец.

Но в это мгновение нагая женщина с зеленой кожей и блестящими от воды длинными волосами с визгом запрыгнула медведю на спину, вонзаясь в него руками и зубами. И почти тут же дочь Петра громко крикнула – и громадный конь рванулся вперед, нанеся удар зверю передними ногами. С ними бросились вперед и разные странные создания – высокие и худые, крошечные и бородатые, мужчины и женщины. Они все вместе накинулись на медведя, крича пронзительными странными голосами. Медведь под их напором попятился.

Вася скатилась с конской спины, схватила Алешу и потащила прочь. Петр слышал ее рыдающий голос:

– Лешка! – выкрикивала она. – Лешка!

Жеребец снова ударил передними копытами и попятился, заслоняя девушку и паренька. Алеша ошеломленно моргал, лежа на земле.

– Вставай, Лешка! – умоляла Вася. – Вставай, прошу!

Медведь встряхнулся, и почти все духи были сброшены. Метнулась громадная лапа – и жеребец еле увернулся от удара. Нагая женщина упала на снег, с ее волос разлетелись брызги воды. Вася закрыла собой не успевшего прийти в себя брата. Чудовищные зубы тянулись к ее незащищенной спине.

Петр не помнил, как бежал, но, тяжело дыша, внезапно оказался между детьми и зверем. Он был тверд, несмотря на учащенное сердцебиение, и двумя руками сжимал древко копья. Вася смотрела на него, словно на привидение. Он увидел, как шевельнулись ее губы: «Батюшка».

Медведь резко остановился.

– Убирайся! – прорычал он.

Он вытянул когтистую лапу. Петр отбил ее копьем, не трогаясь с места.

– Моя жизнь – это ничто, – сказал Петр. – Я не боюсь.

Медведь раззявил пасть и заревел. Вася вздрогнула. А Петр по-прежнему стоял на месте.

– Отойди, – приказал медведь. – Я получу детей морского царя!

Петр неспешно шагнул вперед.

– Я никакого морского царя не знаю. Это мои дети.

Зубы медведя щелкнули в пальце от его лица, и Петр все равно не сдвинулся с места.

– Убирайся! – приказал он. – Ты – ничто, ты всего лишь сказка. Оставь мои земли в покое.

Медведь фыркнул.

– Эти леса теперь мои.

Однако его глаз смотрел настороженно.