Медвежатница

– Со сломанной ногой, без навыков выживания в зимней тайге, ни до какого лесоповала я не доберусь. Правда, зажигалка не даст замерзнуть, а орехи – ослабеть от голода. Но все же шансы спастись близки к нулю. Я никак не герой «Повести о настоящем человеке»… Хм. Неизвестный человек на лыжах мне сильно не нравится. Если он и не был причиной гибели моих спутников, то уж точно не оказал им никакой помощи. Даже не приблизился проверить, живы ли они… С другой стороны, вряд ли лыжник живет в кратере один. Может быть, там есть и другие люди… Знаете, что я сделаю? Я спущусь в долину по лыжному следу и попытаюсь осторожно, из укрытия, понаблюдать за тем или за теми, кто там обитает.

– Неавантюрен, осторожен, непассивен, – довольно громко пробормотала Мария Кондратьевна, делая пометки. – Хорошо. Тогда нам понадобится вот эта глава, где тестирумый спускается внутрь вулкана.

Первым делом вы готовитесь к спуску. Вам не до сантиментов. Нужно максимально утеплиться, захватить с собой всё, что может пригодиться.

Вы снимаете с мертвого летчика кожаную куртку, которая ему больше не нужна. Обматываете шею цветастым платком вашей бывшей соседки по ряду. Обшариваете покойников. Находите разные атрибуты цивилизации, в данных условиях абсолютно бесполезные: документы, кошельки, папиросы, пудреницу. Единственная полезная вещь – складной нож в кармане у летчика.

Находка позволяет вам срезать несколько больших веток с растущей неподалеку молодой пихты. Вы сооружаете из них подобие санок.

В тучах прямо над вами вновь проглядывает сине-золотое оконце. Яркие лучи слепят вас. Начинает кружиться голова, в глазах странное двоение. Но минуту спустя облака снова смыкаются, и дурнота отступает.

Вы садитесь на свои импровизированные салазки. Отталкиваясь палками, начинаете спуск. Скоро приходится теми же палками притормаживать, чтобы не разогнаться слишком быстро.

Вы движетесь прямо по следу. Точно так же не столь давно здесь скатился неведомый лыжник.

Всего через несколько минут вы оказываетесь внизу, в густом лесу.

В долине намного теплее, чем за пределами кратера. Похоже, что здесь некий особый микроклимат. Там, в большой тайге, еще зима, а тут снег наполовину сошел, повсюду лужи, белеют подснежники.

А еще вы видите тропу. Такую один человек не протопчет.

На тропе снега нет. Лыжник двинулся дальше параллельно, а вам удобнее ковылять по голой земле.

Через некоторое время делается совсем светло. Во-первых, опять засветило солнце и уже больше за тучами не прячется. Во-вторых, деревья редеют. Впереди поляна.

На поляне несколько изб. Вы прячетесь за густой елью, наблюдаете.

Избы странные – как на картинке про допетровскую Русь. Вы видели такие на гравюре в книге Олеария «Описание путешествия в Московию». Крыши из древесной коры, окна очень маленькие и тусклые – кажется, не стеклянные, а затянутые какой-то полупрозрачной пленкой.

Скоро вы видите и людей. Они гурьбой выходят из большого бревенчатого дома с башенкой. Судя по кресту – восьмиконечному, старообрядческому – это церковь.

Выглядят все диковинно, словно народная массовка из фильма «Минин и Пожарский». Мужчины бородаты, одеты в длиннополые армяки. Женщины в черных платках, платья до земли. На ногах у всех валенки или лапти.

Вы начинаете догадываться, чтó это за люди. Какое-то время назад вы читали в газете, что в глухих уголках Сибири до сих пор иногда обнаруживают тайные поселения раскольников, которые когда-то ушли на край света, спасаясь от преследований, и поколениями существовали безо всякого контакта с государством и цивилизацией. Должно быть, в погасшем вулкане Окобога, куда никто никогда не забредает и где даже топографическую съемку делают с воздуха, сохранилась одна из таких общин.

Но вы не торопитесь себя обнаруживать. Религиозные фанатики могут быть и опасны. Случилось же что-то с вашими бедными спутниками.

Жители потерявшейся во времени деревни чем-то возбуждены. Похоже, в церкви была не служба, а какое-то собрание, теперь продолжающееся снаружи. Все шумят, кричат, размахивают руками. Вы можете разобрать только отдельные слова, смысл их непонятен.

– Ковениру надоть!

– А ён тож само и сречёт! Апосля ковениру! Сволочем в ледовую – тада.

– Каталы-то где, каталы?

– Вона, вона!

Все заоборачивались. По весенней грязи, по лужам, по недотаявшему снегу волокут трое саней – вы догадываетесь, что это и есть «каталы».

Еще немного пошумев и, видно, как-то между собой договорившись, все трогаются с места. Мужики, разделившись на кучки, тянут сани. Бабы идут следом. Процессия направляется в вашу сторону. Вы приседаете, чтобы лучше спрятаться.

Теперь вы можете рассмотреть лица ближе. Они не похожи на те, что вы привыкли видеть в обычной жизни. У всех, даже немолодых, удивительно свежая, чистая кожа, движения какие-то невероятно легкие, можно даже сказать грациозные. И совсем другая, непривычная мимика.

Вы слышите обрывки разговоров, но они опять непонятны. Часто звучит слово «сторожиха» и многие поминают какое-то око.