Медвежья злоба

Сколько хороших людей-охотников во все времена воспевали вечернюю брачную тягу куликов-вальдшнепов в стихах и в прозе? Не счесть! Они могли это делать. Им было хорошо и комфортно, когда они охотились. Тогда птицы гриппом, может, и не болели. А медицина ещё не достигла такого уровня, как сейчас, и, главное, санитарные врачи были не такие шибко грамотные. Им бы, певцам вальдшнепиной тяги, попасть в моё время. Перестройка, новые нравы, во всём гласность, информация, от которой меня трясёт. Стою и не замечаю красоты весеннего леса. Страх и головная боль. Стучу по карманам, а солнце заходит за деревья. До полёта первого вальдшнепа остаются считанные секунды. Фляжка – подарок жены на день рождения, – наполненная водочкой, настоянной на калине, приятно охлаждает горячую ладонь. Читаю вслух написанные слова: «Добыл бобра – спас дерево». Усмехаюсь и жадно глотаю содержимое. Жидкость обжигает горло и сухие губы. Хорошо! Чуть-чуть горчит на языке. Приятно! Водочка настоялась в меру. Не ошибся на этот раз в количестве ягод на бутылку. По-разному бывает. Глоток, глоток, глоток и ещё глоток. Жду, когда полегчает. Смотрю на флягу и мысленно меняю надпись на таком особенно нужном для этой весны охотничьем снаряжении: «Убил перелётную птицу – спас гражданина России».

– Хор! Хор! Цик! Цик! – слышится с неба.

Повернул голову на этот волнующий и чарующий звук.

– Летишь, сволочь! – процедил я сквозь зубы.

Фляга лежит на пеньке, а ружьё у плеча.

– Ах! Ах! – Пламя из стволов, и лесной куличок тряпкой падает к ногам.

Хочется его раздавить. Растереть. Втоптать в землю. Поднимаю над птахой ногу и…

– Чёрт! Что со мной? Я что, тоже стал дураком, как и те, которые верят в птичий грипп? Вирус A(H5N1)? Может, и не верят, но говорят о том, что верят, по телевидению, радио и пишут в газетах. Пишут приказы, письма и распоряжения идиотского содержания.

– Довели! Ух!

Я положил на землю ружьё. Нагнулся над лужей весенней талой воды и зачерпнул её ладонями. Холодную, чуть темноватую, пахнущую прелой травой. Поднёс ладони к лицу и резко плеснул. Ещё раз, ещё. Медленно ко мне вернулось сознание, любовь к природе, охоте и Родине.

– Эх! – громко сказал я и сделал большой глоток прямо из лужи. – Пошли все к чёрту! Никто и никогда не отнимет у меня охоту – лучшее занятие для лучших мужчин! Прости меня, мой охотничий бог! – прошептал я и нагнулся за вальдшнепом.

Он лежал на земле еле заметный из-за своего ржаво-бурого оперения. Я поднял птицу, держа её за длинный клюв. Улыбнулся своей глупости и тупости. А может, от нахлынувшего на меня в этот момент счастья…

– Хор! Хор! Цик! Цик! – Очередной вальдшнеп, рисуясь на фоне вечернего неба чёрным силуэтом и мягко взмахивая крыльями, вылетел из-за деревьев.

Я не стрелял. Стоял и смотрел, провожая птицу взглядом. Пусть живёт. Вальдшнеп летел, хоркал и цикал, а не чихал и кашлял и не осыпал заражённым помётом чарующий весенний лес…

– Птахами любуешься? – Мишка появился неожиданно.

Я даже вздрогнул.

– Знаешь? – спросил я и замолчал.

– Чего? – Он смотрел на меня, ожидая, что же я такое хочу спросить.

– А гриппа A(H5N1) ведь нет.

– Ты даёшь! – усмехнулся он. – Верил, что ли?

Я кивнул.

– Видел дураков. Сам дурак. Но чтобы таких. – Он ткнул мне в грудь пальцем и тут же покрутил им у своей головы.

Этот жест я за последний день вижу уже в который раз. Грустно.

– Ты ФД! – Мишка подвёл итог своему монологу.

– Что?

– ФД! То есть форменный дурак. Таких же дураков слушаешь.

Я не обиделся. Он был прав!

– А орал ты чего? На всю ивановскую, словно тебя тут резали?

– Это я прозревал!

– А-а-а! – протянул Мишка.

Он увидел на пеньке фляжку. Нагнулся, поднял, открутил крышку и понюхал. Взболтнул содержимое ёмкости, проверяя, осталось ли что? И за пару глотков осушил фляжку до дна.

– Всё! Хорош напиток! – крикнул он.

– Лучшее средство от птичьего гриппа, – выдал я.

– Так да! – по-местному подтвердил Мишка, аккуратно завинтил крышку и вернул фляжку мне.

– Трофей кидай в рюкзак и пошли к машине. Завтра едем на гусей…

Полностью стемнело, только где-то далеко-далеко за лесом догорала заря и гоготали гуси, возвращаясь на родину.

Ночью я спал аки младенец, без снов и сновидений. Так, кажется, в таких случаях говорится?

Мишка толкнул меня в плечо.

– Поднимайся! Пару часов поспал – и хватит. Пора завтракать. Пока туда, пока сюда, пока доедем до места, там и рассветёт. Гуси ждать не будут. Местные охотники на те поля тоже путёвок накупили. Птицу могут по тёмному расшугать. Местные – они гриппа не боятся. Так-то!

Он вышел из комнаты, а я стал одеваться. Завтракали молча. Поел и вышел на улицу. Немного знобило. Весна, апрель, и по ночам ещё довольно холодно.

– По машинам! – скомандовал Мишка, и я полез в авто.

В уазике трясёт. Сижу в кабине и смотрю перед собой.

Наконец съехали с дороги на поле. Машина юзит, гудит, но едет. По грязи нас кидает из стороны в сторону.

– А чего так болтает?

– Так рессоры плохо прикручены.

– Так прикрути!

– Некогда возиться!