Медынское золото

От таких слов народ слегка оторопел. В степи и у наманцев людьми торгуют, вроде как скотиной, а у своих такого не водится. Но, с другой стороны, вернулось войско из дальнего похода, и вместе с ним при обозе пришло четыре десятка женщин, захваченных когда-то в полон, а ныне никому не нужных. Те немногие, что были отданы под присмотр знахарок, готовились поздней осенью замуж, а остальных куда? Кому они нужны, траченные, лежавшие подо всем войском? В степи таким вспарывают животы и бросают на корм собакам. Так то — в степи. Люди так не могут. Вот и жили горемычные таборком, вызывая глухое недовольство законных жён.

— Это ты хорошо придумала, — первым подал голос Ризорх. — Собрать их да скопом и отдать. А то у нас их кормить некому. А воглам радость, они не различают, траченная девка или нет. Разберут их по чумам, всем хорошо будет.

Общество согласно загудело, лишь один Скор стоял ни жив ни мёртв, словно весть услыхал о гибели близкого человека.

По приходе в лесной посад Лия и Хайя прибились к таборку траченных девок. Там и жили. Поневоле девушки вновь прилепились друг к дружке, хотя кто понимал, тот видел, что они просто рядом находятся, а не вместе.

Когда в сожжённом Номе казнили императора Хаусипура, Лия забилась в повозку, накрыла голову рухлядью да и пролежала так чуть не весь день. Хайя, напротив, принарядилась, как могла, и отправилась смотреть на казнь. Отстояла всё время, не дрогнув лицом, и так же молча ушла. О чём она думала, что чувствовала, никто не спросил. Одним стало боязно, другим было неинтересно.

В походе, особенно когда обоз двигался по бездорожью, пленницы на повозках не сидели, шли рядом, придерживаясь рукой за борт. Лия шла вместе со всеми, Хайя безвылазно сидела в повозке. Вышла только полюбоваться раскоряченным на колу Атрием и поглядеть на смерть Гайтовия. Стояла в самом первом ряду, ловила взгляд пленного чародея, но тот её не заметил либо не узнал.

Никто уже не знал, зачем держат в обозе пленную дочь бывшего императора. Определили её туда, там она и пребывала до самого прихода в лесной посёлок.

Скор появлялся у землянки, где ютились девушки, почти каждый день. Приносил охотничью добычу, хлеб, рыбу, наловленную в озере младшими. Лия молча или чуть слышно благодарила, брала подарки и исчезала в тёмном зеве землянки. Землянки были нарыты в прошлом году, когда люди начинали осваивать новое место. Теперь семьи перебрались в добротные бревенчатые избы, а землянки хотели порушить или под погреба приспособить, но с войском пришли бесприютные наманские бабы, и земляные норы отдали им. Пока идёт осень, сытное время, наманок подкармливали, а весной сгинули бы бедовухи, как не было. Решение подарить траченных девок воглам спасало всех. Пленные девушки оказались снова нужны. Только Скора решение это не спасало, а убивало жесточе стрелы-срезня.

Дождавшись, пока народ разойдётся по своим делам, Скор подошёл к землянке, в которой жил старый Потокм. Все люди давно переселились в добрые дома, один главный колдун, что траченная девка, живёт в землянке, да ещё и круглой, каких больше нигде нет. Так от предков завещано, и не нам обычай менять.

Потокм отозвался на стук, велел входить. В землянке теплился очаг, около огня сидела бабка Гапа. О чём беседовали двое стариков — неведомо, но Скора в землянку пустили и, значит, готовы были выслушать.

— С чем пришёл? — спросил Потокм.

— Я... — Скор запнулся, — я хочу попросить... не надо отдавать Лию воглам. Пусть она у нас остаётся.

— Вот ты о чём! Так она, никак, тобою в полон взята. Чего тогда мучаешься? Бери её да женись. А хочешь, так и вторую бери, у нас ноне невест больше, чем женихов.

— Не, Хайя, вторая которая, мне и с приплатой не нужна.

— Ну так бери одну, а злюку воглам отдадим.

— Как я её возьму против воли? Она меня, наверное, ненавидит. А ведь она ещё не знает, что её отец моей стрелой убит.

— А ты у неё спроси, — хрипло произнесла Гапа. — Хорошая девушка сама на шею вешаться не станет, а на спрос отвечать они все любят.

— Как я её спрошу? — с непонятным отчаянием вскричал Скор. — В том-то и беда, что о чём бы я ни говорил, она всегда соглашается. Или молчит, или головой кивает согласно. Вообразила себя рабыней покорной, а я о ней всякую минуту думаю и хочу, чтобы ей моя любовь тоже по душе пришлась.

— Да... — протянул Потокм, — загадал ты загадку. Не нам, мы уж старьё, для нас тут загадок нету. Себе загадал. И чем тебе помочь? Разве что — вот.

Потокм с кряхтением поднялся, скрылся за пологом, некоторое время возился там. Вернувшись на своё место, протянул Скору раскрытую ладонь.

— Узнаёшь?

— Колечко медынское. То самое...

— Немудрено, что узнал. Ты же его и нашёл в земле. Я уже давненько разобрался, какое в нём волшебство, но кольца не отдавал, потому как оно тебе без надобности было. А теперь время приспело.

— Я не хочу Лию зачаровывать. Я хочу, чтобы она по своей воле.