Медынское золото

— А ты старших не перебивай. Прежде выслушай, а потом спорь. Вот гляди: на печатке Любь-птица. Колечко женское, тебе на полмизинца, а душеньке твоей в самый раз. Так вот, приди и подари ей колечко. Подай, как я тебе подаю, на раскрытой ладони. Что она его возьмёт, ты и сам знаешь. А ты другое примечай: как она его возьмёт. Если тут же на пальчик наденет, то смело о любви говори, значит, и она по тебе ночью вздыхает. Ну а если в мешочек с рукоделием спрячет, то тогда не знаю, чем тебе и помочь. Тогда вон к бабушке Гапе иди. Понял?

— Понял.

— И что стоишь, раз понял? Бери кольцо и беги, пока твою невесту воглы не забрали.

Скор и впрямь, выйдя из землянки, помчался бегом, словно воглы, которые ещё и знать не знали, какие им подарки наготовлены, уже пришли и уводят Лию в свою тундру.

— Чего парня пугаешь? — ворчливо спросила Гапа. — Я ту полоняночку мельком видала, а всё поняла. Хорошая девонька, Скору под стать. И всякому понятно, что колечка она ждёт не дождётся.

— Это нам с тобой понятно, а он пусть пострадает чуток. Молодому полезно.

* * *

Остерегание, наложенное колдунами, было в крови у каждого, и люди дружно решили, что, пока не найдётся иного места для житья, на засеках будет стоять усиленный отряд и безвылазно находиться по два колдуна. Очень быстро люди получили подтверждение, что предосторожность оказалась не лишней. У засек появился разъезд степняков. Это были не случайные бродяги, которых не поднял всеобщий поход, а отряд, побывавший в Намане и вернувшийся назад через горные тропы. Хан интересовался, благополучно ли дошли его друзья в родные селения.

Хана благодарили и сообщали, что дошли благополучно. В подтверждение слов Устон поднял свой бунчук, отлично степнякам знакомый.

Теперь предстояло ждать нового похода за наманской казной. Никто ж не знает, какие силы успели перебраться через горы, прежде чем тропы занесло снегом.

Пока на заставе спокойно, воины могут заниматься своими делами, но так, чтобы в любой миг схватиться за оружие и быть готовым к бою. Руки человеку всегда есть чем занять, было бы желание.

Хисам вырезал из птичьей костки свисток, Скор и Закрай следили, как он это делает. Приладишь такую штуку на боевую стрелу, и она полетит не просто так, а с ужасным свистом. Зачем такая приспособа нужна — не очень понятно. Но забавно.

Через два дня придёт смена, нынешний караул отправится в посёлок, и Скор увидится с Лией.

Спасибо медынскому колечку, всю правду вывело на свет чародейство сгинувшего народа!

Получив от Потокма кольцо, Скор бегом помчался к землянке, где ютилась Лия, и, не отдышавшись, выпалил:

— Вот, гостинец тебе принёс.

Лия осторожно взяла кольцо, тут же надела на палец и лишь потом принялась рассматривать. А Скора как прорвало — вмиг сказал всё, чего, казалось бы, и не выговорить. И что думает о ней каждую минуту, и жизни без неё не мыслит, и... много ещё чего наговорил. Лия слушала молча, потом ткнулась Скору в грудь и разревелась. Она уж и надеяться перестала, что когда-нибудь услышит эти слова. Уж лучше бы Скор её убил, когда она, дура, на него с саблей кинулась.

Так и стояли у порога, обнявшись и не думая, что Хайе в землянке слышно каждое слово.

Потом явилась Нашта и, сказав, что её послала бабка Гапа, забрала Лию к себе. Семья у Нашты большая: и отец с матерью живы, братьев и сестёр, старших да младших полно, дядьёв да племянниц... — такую семью лишний рот не объест. И дом большой, чуть не первый срублен на смену землянкам. Обидно будет бросать, но тут уже ничего не поделаешь, с погромного места надо уходить, нечего дразнить злую судьбу.

С началом зимы, когда поспеет пиво, а по первым морозам начнут колоть свиней, будут в посаде и на выселках играть свадьбы. Тогда Лия перейдёт в дом Скору. Дом тоже выстроен с расчётом на большую семью, а живёт всего четыре человека: Скор с матерью и младшие: Закрай и Манюшка. Отец уже четыре года, как погиб от наманской руки, так что Скор с мальчишества привык быть за старшего. А мать — одна по хозяйству, Манюшка-то всё больше у бабки Гапы ошивается, учится женскому чародейству. Травы, заговоры, всяко спасение... Вот порчу девчонкам насылать нельзя, нос не дорос. И боевой магии у Гапы не водится.

— Подумаешь, — говорит Манюшка. — Нашта вон тоже поперву у бабки Гапы училась, а потом бунчук подняла. Вот и я не простой лекаркой стану, а боевым магом.

— Обязательно станешь, — дразнится Скор. — Свинью оседлаешь и поедешь на войну.

— У!.. — обижается Манюшка. — Вот посажу тебе чирей на лоб, тебя твоя Лия мигом разлюбит.

Грозится, а ничего не сделает, у бабки Гапы с этим строго.

Мать, узнав о решении сына, обрадовалась. Она уж испереживалась вся, что Скор на девушек не глядит. А Лия, хоть и наманка, девушка ладная, от такой внуков долго ждать не придётся. А там и Закрай невесту выберет, у него с этим делом не залежится. Жаль, что в новом доме жить недолго.

Поначалу-то мать не разобралась, решила, что сын неровно дышит к наманской принцессе. У неё, никак, личико побелей будет. Но потом узнала правду и успокоилась. А белолицая принцесса в скором времени ушла к воглам.