Мегамир

– А откуда я знаю, что тебе запало, а что нет?

Единственная дверь, что вела наружу, выделялась как размерами, так и странным ароматом. Хотя ветер от мощных стерилизаторов гулял по всему кольцевому коридору, от двери все же пахло грозой и опасностью.

Енисеев чувствовал, как сердце стукнуло сильнее, пошло качать кровь чаще. Горячая волна ударила в голову, мышцы напряглись, готовые для схватки. Супердесантница стояла рядом, сурово всматривалась в толстую стену металла, словно видела сквозь нее опасную дальнюю стену серо-зеленого тумана. На Саше были плотные шорты с широким поясом-патронташем, короткая маечка из тончайших нитей паутины, что все равно выглядела грубоватой. Эта майка открывала живот, а грудь крест-накрест перекрещивали черные ремни. Из-за плеч высовывались широкие стволы. Вряд ли она так же хорошо знала разницу между голой и одетой, как вооруженной и безоружной.

Дмитрий потыкал пальцем в кнопки на пульте. Массивная дверь, похожая на шлюз в подводной лодке, дрогнула и распахнулась. Енисееву показалось, что распахнулась с неприличной легкостью.

Из стерильного мира они вывалились в мир жаркий, полный запахов, звуков. Горячий воздух сразу подхватил, пытался оторвать от земли. Невесомое тело при каждом шаге взмывало, словно передвигались по Луне. Трое землепроходцев, на взгляд Енисеева, чересчур увешаны оружием, а Саша вообще выглядит шагающим арсеналом.

Дмитрий с беспокойством посматривал по сторонам:

– За каждым листом кто-нибудь обязательно шевелится…

– На листьях тоже, – в тон ему ответил Енисеев. – И под листьями. И под землей.

– Не перегибаем ли? За это время привык к защитной шкуре. Теперь кажусь себе голым…

– Чтобы выровнять, – отрезал Енисеев, – надо перегнуть. В другую сторону!

Дмитрий положил на землю три плотно упакованных пакета. Саша раздвинула шире ноги, повела стволом, держа на прицеле дальние гигантские деревья, где в зеленом тумане жутко скрипело, трещало хитином, скрежетало жвалами. Енисеев с неловкостью топтался на месте, чувствуя, что у него и кожа белая, как у протея, и ноги кривые, как у печенега, и мускулы, как у полиомиелитика.

Дмитрий, не тратя времени, быстро распаковал пакеты. Саша придвинулась ближе, ствол ее бластера быстро переходил с цели на цель. Дмитрий так же сноровисто сунул руки в лямки на пакете, распрямился. За спиной с сухим шелестом взвились два огромных крыла, почти прозрачные, с едва заметной сетью жилок.

– Зрите, смертные, – буркнул он горделиво.

Енисеев на всякий случай отступил. Дмитрий с силой прыгнул вверх, на высоте его крылья распахнулись, как у лермонтовского Демона. Саша восхищенно вскрикнула. Дмитрий красиво завис, растопырив крылья, а когда сделал несколько взмахов, его понесло по широкому кругу.

Плотный воздух пошел волнами. Енисеев видел, как под ударами легких крыльев перепуганные насмерть микробы бросились врассыпную. Саша поворачивалась на месте, ноги ухитрялись оставаться на ширине плеч, короткий ствол нитемета на согнутой руке дергался, перепрыгивая с цели на цель.

Дмитрий сделал пижонскую восьмерку, упал на все четыре перед Енисеевым. Крылья застыли неподвижно. Судя по его довольному виду, десантник даже не запыхался.

– Ясно? – поинтересовался он.

– Абсолютно, – заверил его Енисеев. – Кроме пустяка, как летать?

– Сейчас попробуешь. У нас с Сашкой худшие крылья на Станции. У остальных с аэродинамикой в порядке. Как по струночке летают!

– Как по струночке… Надеюсь, у меня тоже крылья… похуже? Эх, придурки. Вас обоих спас этот вихляющий непредсказуемый полет. Птицы почти не ловят бабочек, даже не пытаются, зато с легкостью хватают пчел, стрекоз, комаров, мошек! У вас лучшая тактика полета, если смотреть с точки зрения инженера по технике безопасности.

Дмитрий молча помог ему вдеть руки в лямки. Лицо его стало угрюмым, из груди вырвался горький вздох. Енисеев подпрыгнул, отчаянно замахал руками. Крылья затрещали, его бросило вперед. Одна глыба помчалась наперерез, Енисеев протаранил ее головой, в глазах вспыхнули даже не искры, взорвалась сверхновая во всем блеске.

Дмитрий бегом догнал слетевшее крыло, его уносило ветром, ободряюще крикнул:

– Ты – гигант! У меня с первой попытки тоже не получился… тройной иммельман с петлей. Давай, сейчас полетишь, как дятел или страус.

Енисеев не знал, как летает дятел, смолчал. Удивляло, что не чувствует страха, в то время как раньше даже в салоне комфортабельного самолета иногда чувствовал приступы подленького ужаса: воображение услужливо рисовало, как все будут падать, если самолет вдруг рассыплется.

В воздухе сумел удержаться с четвертой попытки. Его качало, переворачивало, земля устремлялась навстречу, но для маленьких существ время течет по-иному: он успевал реагировать, переворачивался, взмывал, подобно курице отчаянно хлопая крыльями. Шестое чувство быстро присмотрелось и начало указывать на цветные вязкие струи, восходящие потоки, кожей чувствовал разреженность холодного воздуха.