Мегрэ и клошар

— Как он себя чувствует?

При этом она не проявляла какого-то чрезмерного беспокойства, не была слишком взволнована. Угадывалось, что ей главным образом не терпелось скорее вернуться обратно в свои апартаменты на острове Сен-Луи к милым её сердцу попугайчикам.

— Он спокоен.

— Пришел в сознание?

— Думаю, да, но доказательств тому у меня нет.

— Должна ли я с ним о чем-то говорить?

Комиссар пропустил её вперед, и все больные в палате тут же уставились на не, следя, как она продвигается по навощенному паркету. В свою очередь мадам Келлер поискала взглядом мужа и сама решительно направилась к пятой койке, но в двух-трех метрах от неё приостановилась, словно не зная, какую избрать манеру поведения.

Келлер, завидев супругу, разглядывал её с абсолютно безразличным видом.

Она смотрелась очень элегантно в своем бежевом костюме из чесучи, с соответственно подобранной шляпкой, аромат её духов смешался с больничными запахами.

— Вы узнаёте его?

— Да, это он. Изменился, но это Франсуа.

Опять возникла мучительная для всех пауза. Она, набравшись храбрости, все же решилась подойти поближе. И произнесла, нервно теребя своими затянутыми в перчатки руками замочек сумки:

— Это я, Франсуа. Никогда не думала, что однажды встречу тебя в столь печальной обстановке. Говорят, ты очень быстро поправишься. Хотела бы помочь тебе.

О чем думал сейчас Тубиб, рассматривая её таким отрешенным взглядом? Вот уже семнадцать или восемнадцать лет, как он жил в совершенно ином мире. А теперь он вроде бы вынырнул откуда-то из глубин этого времени, чтобы встретиться лицом к лицу с тем прошлым, от которого сознательно убежал.

На его лице не проступало никакой горечи. Он ограничился тем, что просто посмотрел на эту женщину, которая долгое время была его женой, а затем слегка повернул голову в сторону, дабы убедиться, что Мегрэ никуда не делся.

А комиссар теперь объяснял ситуацию мадам Мегрэ:

— Голову готов дать на отсечение, что в тот момент он умолял меня поскорее покончить с этой очной ставкой.

— Ты так говоришь, будто знаешь его с незапамятных времен.

А разве в этом не было доли истины? Мегрэ никогда раньше не встречал Келлера, но сколько людей, так похожих на него, раскрылись перед ним в тиши его кабинета? Может, такой экстремальной ситуации и не бывало. Но в любом случае человеческие проблемы оставались точно такими же.

— Она не настаивала на том, чтобы остаться, — рассказывал Мегрэ об этой сцене своей супруге. — Прежде чем уйти, она попыталась было раскрыть сумочку, чтобы извлечь оттуда деньги. Но, к счастью, вовремя одумалась. Уже в коридоре она спросила меня:

— Вы считаете, что он ни в чем не нуждается?

И поскольку я ей ответил, она стала настаивать:

— Возможно, я могла бы перевести определенную сумму для него на имя директора больницы? Ему было бы лучше в одиночной палате.

— Свободных сейчас нет.

Она продолжала настаивать.

— Что я должна для него сделать?

— Пока ничего. Я подошлю к вам инспектора, чтобы вы подписали бумагу, согласно которой вы признаете в этом больном вашего мужа.

— Но зачем, если это он и есть?

Наконец-то она все же удалилась.

Они кончили обедать и сидели за чашкой кофе. Мегрэ разжег трубку.

— Ты вернулся в палату?

— Да. Несмотря на укоризненные взгляды старшей медсестры.

Она стала для него чем-то вроде личного врага.

— Келлер так и не заговорил?

— Нет. Пока интерн обслуживал лежавшего рядом с Тубибом больного, я продолжал тихим голосом свой монолог.

— И что же ты ему сказал?

Для мадам Мегрэ сегодняшний разговор за чашкой кофе был чуть ли проявлением чуда. Ведь обычно она практически не знала, каким делом в данный момент занимается её муж. Тот звонил ей, сообщая, что не придет то на обед, то на ужин, или что часть ночи он проведет у себя в кабинете или где-нибудь еще, и она узнавала о его деятельности чаще всего из газет.

— Сейчас уж и не помню, что точно я ему нашептал, — ответил слегка смущенный Мегрэ. — Моя цель состояла в том, чтобы завоевать его доверие. А посему темы менялись — то я упоминал Леа, которая дожидалась меня у входа в Отель-Дьё, то о его личных вещах, которые сейчас находится в надежном месте, и о том, что ему их вернут по окончании лечения.

— Похоже, эта болтовня доставляла ему удовольствие.

— Заверил его также в том, что если он сам не пожелает, то может больше не встречаться с женой, что она предложила оплатить расходы по содержанию Тубиба в отдельной палате, но свободных мест пока, дескать, нет.

У того, кто посмотрел бы в эти минуты на меня со стороны, наверное, создалось бы впечатление, что я читаю молитвы.

— Думаю, вы предпочитаете остаться здесь, а не переводиться в частную клинику, — продолжал я.

— А он так и не произнес ни слова?

Мегрэ почувствовал себя неловко.

— Знаю, что это глупо, но я уверен, что он меня одобряет, и мы друг друга хорошо понимаем. Я даже попытался вновь вернуться к вопросу о нападении на него.

— Вы спали в тот момент?