Мэйфейрские ведьмы

— Наши благотворительные проекты до сих пор не затрагивали сферу медицинских услуг как таковых, — начал он. — Существует так называемый Фонд Мэйфейров, который в основном поддерживает людей, работающих в области искусства и образования, в частности создателей телевизионных образовательных программ. Кроме того, мы учредили специальные фонды для финансирования научных разработок в нескольких университетах, и, конечно же, значительные суммы тратятся на разного рода благотворительные мероприятия. Они, как правило, выделяются из других источников, не входящих в основной фонд, однако за всеми расходами осуществляется строгий контроль, хотя…

— Я знаю, как работают такие фонды. — Роуан говорила негромко, но жестко. — Но речь идет о миллиардах и о крупных клиниках, лабораториях и других учреждениях, способных приносить прибыль. Меня интересует не благотворительность, а сфера вложения капитала, которая может приносить пользу огромному числу людей. Внутреннее возбуждение нарастало, и Роуан вдруг почувствовала себя примерно так же, как в тот день, когда впервые вошла в операционную и взяла в руки хирургические инструменты.

— У нас никогда не было намерения внедряться в область медицины, — сказал Райен таким тоном, словно намеревался поставить итоговую точку в их разговоре. — Этот вопрос потребует очень серьезной и тщательной проработки, а главное — полной реструктуризации… И в конце концов, Роуан, вы же отлично понимаете, что наша, если позволите, сеть инвестиций создавалась в течение более чем столетия. Состояние, подобное нашему, не пострадает, даже если рухнет мировой рынок серебра или Саудовская Аравия вдруг зальет весь мир бесплатной нефтью. И мы с вами обсуждаем сейчас совершенно уникальное финансовое образование, доказавшее свою абсолютную жизнеспособность и прибыльность, в ходе двух мировых войн и неисчислимого множества локальных катастроф и конфликтов…

— Все это я прекрасно сознаю, — ответила Роуан. — Но мне нужна полная информация. Мы можем начать, с чего вам будет угодно. Возможно, мне придется многому учиться, но это меня совершенно не пугает. Кроме того, мне необходимы статистические данные, поскольку именно они лучше всего отражают реальное положение дел…

И вновь ответом ей была тишина.

— Хотите совет? — прервал затянувшееся молчание Рэндалл. — Ведь именно за это вы нам и платите.

— С удовольствием его выслушаю, — откликнулась Роуан, широко разводя руками.

— Возвращайтесь к своей нейрохирургии. Используйте прибыль от капитала на все, на что сочтете нужным, и в таком объеме, в каком сочтете нужным. Но только не пытайтесь понять, откуда и каким образом приходят эти деньги. В противном случае вы перестанете быть врачом и превратитесь в такую же, как и мы, канцелярскую крысу. Вся ваша жизнь будет проходить в офисах и на биржах, вам придется встречаться и вести бесконечные разговоры с консультантами по инвестициям, биржевыми брокерами, финансистами, бухгалтерами, юристами, и прочими, и прочими, и прочими… Но ведь это наша работа. Мы за нее получаем деньги, так доверьте ее нам и в будущем.

Роуан пристально смотрела на него изучающим взглядом. Нет, этот человек не лжет. Он не вызывал у нее ничего, кроме симпатии. Впрочем, никто из них не был лжецом, а уж тем более вором. Их знания и опыт, умение вести дела позволяли получать такие доходы, какие не снились ни одному из тех, кто нечист на руку и тем зарабатывает себе на жизнь.

Однако все они юристы, а у юристов собственное представление о том, что есть правда, а что ложь, и эти понятия у них весьма растяжимы.

У них есть этика, но этика особая. Они консерваторы до мозга костей, а человек консервативно настроенный никогда не станет хорошим хирургом.

Они просто не способны мыслить с точки зрения вселенского добра, не способны подумать о спасении тысяч и тысяч человеческих жизней. Им даже не представить, что было бы, имей они возможность вернуть эти деньги, это баснословное состояние, повивальной бабке из шотландской деревни или голландскому доктору.

Роуан отвернулась к окну, ожидая, когда немного спадет ее внутреннее напряжение и краска возбуждения сойдет с разгоряченного лица. Спасение души… Вот о чем она думала в эти минуты. И не важно, что они не понимают, в чем состоит ее цель. Важно, что это понимает она. А еще важнее, чтобы эти люди согласились на ее условия и, после того как управление наследием перейдет под ее контроль, не чувствовали себя обиженными или униженными. Они тоже нуждаются в спасении.

— Каковы размеры наследия в целом? — спросила она, по-прежнему глядя на реку.

— Боюсь, у вас неверное представление о том, что оно собой представляет. Оно рассредоточено…

— Да, понимаю. Тем не менее я хочу знать, — и вы едва ли вправе винить меня за это, — сколько я стою на самом деле.

Ответа не последовало.

— Хорошо, — кивнула Роуан. — Скажите хотя бы приблизительно.

— Знаете, предположения в таких делах вещь опасная, и если судить с точки зрения…

— Семь с половиной миллиардов, — сказала Роуан, — Таково мое предположение.