Meine russische Seele (СИ)

— Дитя, все мы знаем отношение вояк к другим расам. Мы не просто так здесь сидим. У нас обеих семьи, но мы видимся с ними два раза в год, и то, спасибо Беккеру, он нас сам отсылает домой, чтобы мы могли увидеть родных, — женщина перекрестила воздух со стороны ворот, там как раз послышался рёв мотора, — Он не сядет обедать с простолюдинкой даже под угрозой смерти. Немцы слишком горды и привередливы. Но наш, — женщина мечтательно вздохнула, — наш немец хороший. Он сделал много всего, за что его можно не ненавидеть, уверяю тебя, дитя, присмотришься к нему и поймёшь, какой он. Все его картины уже говорят о том, что он не всегда думает о войне и насилии, — обе служанки обернулись на картину с фруктами в хрустальной чаше, — Стоит только привыкнуть, и он тебе понравится.

– Беккеру? Это имя или фамилия? Он не представился. Словно специально игнорировал этот вопрос, невежа экий, а строит из себя невесть что. – девушка не сильно стукнула кулачком по столешнице, явно раздосадовавшись данному факту.– Я бы и сама не села с немцем за один стол. Каким бы хорошим он вам не казался, он все тот же убийца, возможно, с едва ли более мягким сердцем. Оно пока что просто не успело очерстветь окончательно. Это не служит оправданием,– юная особа обернулась, услышав рев мотора, значит, офицер наконец-то уехал. Интересно, как долго его не будет сегодня? Вася задумалась, замолчав на несколько мгновений, пропуская почти все слова кухарки мимо ушей, но все же кое-что она услышала, теперь изумленно осматривая картины на стене.

— Вот нахал, — женщина нахмурила брови и выпучила глазки-бусинки, по-доброму ругая Рихарда, — Это его фамилия. Если присмотришься, увидишь на каждой картине маленькую подпись в виде фамилии в правом нижнем углу желтой краской.Вообще, его любимый цвет - цвет лаванды, странно, что он решил взять для этого жёлтую краску…

Вивьен принялась мыть полы на кухне, попутно сметая рукой крошки со столов. Она на секунду остановилась, чтобы заправить в косынку выбившуюся кудрявую прядь волос.

– Это его картины? Значит, и в моей спальне он мебель расписывал для сестры? Я бы даже не подумала.. Оказывается, не все так плохо. – девушке тяжело дались слова оправдания немца, возможно, Яхнэ права, может, он не такой уж и плохой, бесчеловечный. Ведь забрал юную особу из лагеря, обеспечил крышу над головой, накормил, дал одежду, обувь.– Красиво.. я догадывалась, что все полотна в доме нарисованы рукой одного мастера, но никак не думала, что рукой хозяина дома. Он мне показался слишком грубым, жестким, прямолинейным, человек искусства не может быть таким. – Василиса подошла к плите, вознамериваясь заглянуть в кастрюльки на ней,– Чем я могу позавтракать?

Девушка на время решила закрыть тему о хозяине дома, слишком много нового она сегодня узнает, стоит дозировать правду, чтоб была возможность ее адекватно обработать, понять, как теперь относиться к мужчине, возможно, стоит дать ему шанс.

— Нужно время привыкнуть, — женщина наложила девушке каши в пиалу и вложила в руки, — Он и правда не такой, каким кажется.

С этими словами Яхнэ отправила девушку в столовую, позднее отнекиваясь от всякой помощи с ее стороны. На очередное предложение Василисы хотя бы подмести, Яхнэ твёрдо ответила: ” Хозяин запретил давать вам работу”. К концу дня Василиса сдалась, более не пытаясь набиться к кому-нибудь в помощники. Девушка рассматривала картины, коих было предостаточно в доме. Это оказалось очень даже увлекательным занятием и если бы не нарочито громкие шаги хозяина дома, она бы и не обратила внимания на возвращение офицера.

Вечером он вернулся домой. В восемь часов он потребовал ужин, и, кажется, был не в лучшем настроении. Мужчина резко поворачивал голову и стучал каблуками громче обычного, постоянно огрызаясь на прислугу. Юная особа слышала, как мужчина явно недовольно гаркнул, чтоб ему подали ужин. Вася решила воспользоваться возможностью, но не сразу. Возможно, она казалась глупой, но дурочкой точно не была, понимала, что голодный мужчина – злой мужчина, поэтому вошла в столовую тогда, когда офицер уже заканчивал вечерний прием пищи.

– Guten Abend, Herr Becker,– она не пыталась подойти к столу, помня о том, что немцу неприятно сидеть с русской, так сказать, наравне, потому остановилась чуть поодаль, ближе к окну, словно хотела там что-то увидеть. Солнце пока еще лишь неумолимо приближалось к горизонту, но не скрылось вовсе, девушка могла наблюдать за тем, как небо постепенно окрашивается сначала с теплые желтые, после алые и наконец холодные фиолетовые оттенки. Василиса стояла спиной к мужчине, дабы не смущать его, но и разговор откладывать не хотела. /Добрый вечер, господин Беккер./