Мейси Доббс. Одного поля ягоды

«Уф-ф! Ну и тип!» — подумала Мейси. Хотя с ним было занимательно, трудновато, интересно и… весело. Он умел смеяться над собой. Но было в Дине нечто колкое, что нравилось Мейси и в то же время смущало. Как будто он знал, кто она. Не по имени или профессии. Нет. Ведь это далеко не все. Эндрю Дин понимал, из какого она мира. Мейси знала, что он, не зная ничего о ее прошлом, все видел.

Несчастный случай и разговор с Морисом, а потом с отцом в больнице заставили Мейси задуматься о матери. Она вспомнила, как однажды девчонкой лет девяти сидела на кухне, а мама рассказывала ей, как познакомилась с папой и сразу поняла, что Фрэнки Доббс был ее мужчиной. «Я подложила ему шляпу, Мейси, прямо там!» — говорила она, смеясь и вытирая лоб тыльной стороной намыленной ладони, чтобы убрать упавшие на глаза черные локоны.

Она задумалась о традиции подкладывать мужчине свою шляпу, и ей стало интересно, как женщина в таком возрасте могла заниматься подобными вещами.

Проезжая перевал на пути к деревне Седлскомб, Мейси подумала о Джозефе Уэйте и трагических событиях, выпавших на его долю. Отец и брат погибли в результате несчастного случая на шахте, первая жена умерла при родах, сын погиб на войне, а дочь, которую он безуспешно пытался контролировать, сбежала. Разве Лидия Фишер не намекнула Билли на то, что Шарлотта была своего рода взбалмошной светской девицей? Но, пересекая границу графства Кент неподалеку от Хокгерста, Мейси прислушалась к себе и почувствовала, что начинает жалеть Джозефа Уэйта. Да, именно жалеть. Но жалела ли она человека, хладнокровно заколовшего троих женщин?

Возможно, Шарлотта могла все прояснить. Завтра Мейси сможет сама составить о ней мнение. Была ли она и вправду «увядающей лилией», как назвал ее отец? Или, как отозвалась о ней Лидия Фишер в доверительной беседе с Билли, она была обыкновенной лентяйкой? Рассказ Магнуса Фишера оказался бесполезен. Но все рассказчики открывали только одну сторону, одну грань той личности, которой Шарлотта являлась в их обществе. Где же таилась истина? Кем была Шарлотта на самом деле?

Глава семнадцатая

Четверг в Кенте начался проливным дождем с порывистым ветром. Окруженная уютом в теплом доме, Мейси выглянула в окно, вздрогнула, но ничуть не удивилась. «Как всегда! Для поездки на болота только туч не хватает!»

Сегодня она вновь отправится через весь Кент сквозь беспросветную серую мглу болотистого края, где люди — если попадутся по дороге — непременно будут бежать туда-сюда, пригнувшись, стараясь поскорее разделаться с делами и работой. Сегодня местные постараются не выходить на улицу, и даже работники фермы найдут работу в амбаре, а не в поле. Сегодня Мейси наконец встретится с Шарлоттой Уэйт.

— Ой! — вскрикнула Мейси, бросившись к машине.

Вслед за ней в коротком дождевике, какой обычно носят рыбаки, подбежал Джордж.

— Собрался поудить форели, Джордж?

— Нет, мисс. Ловить кого-нибудь — это скорее по вашей части.

— Так мне и надо, Джордж, — рассмеялась Мейси, а шофер, подняв капот, включал бензонасос. Таково было первое действие из пяти, необходимых, чтобы завести «эм-джи».

— Спасибо, что вышел.

— Заметил, как вы припустили под дождем, мисс, и решил удостовериться, что у вас все в порядке. Жаль, что вам сегодня надо куда-то ехать. Поезжайте осторожно, мисс, не срезайте на поворотах.

— Не волнуйся, Джордж.

— Уже решили, когда вернетесь? Ну, чтобы мне знать.

— Сегодня в Челстоун я не вернусь. После Ромнийских болот поеду в Пембери навестить мистера Доббса, а оттуда прямиком в Лондон. Надеюсь вернуться в Кент сразу же, как смогу повидаться с отцом.

Мейси помахала Джорджу на прощание, а тот в ответ похлопал машину по кузову и побежал под дождем в гараж.

Еще вчера яблоневые сады цвели, сегодня стояли поникшие. Высокие вишни склонились, а придорожная бузина едва удерживалась от падения под тяжестью раскидистых ветвей. Мейси надеялась, что ливень пройдет, земля и деревья быстро просохнут и весна — ее любимое время года в Кенте — вновь предстанет в своем ослепительном изобилии красок.

Маневрируя на дороге, Мейси размышляла о вчерашнем визите к отцу. Она вошла в палату и увидела Фрэнки в дальнем конце позади ряда коек: он сидел, а заметив ее, подался вперед.

— Как ты, пап?

— С каждым днем все лучше, скоро начну вставать.

— Ох, не знаю, не знаю. Я говорила с доктором Симмсом, и он сказал, что перед возвращением домой тебе придется пару недель провести в госпитале у моря. Но даже после этого тебе нельзя будет перегружать правую ногу.

Фрэнки собирался было возразить, но посмотрел на дочь и сказал:

— У тебя порозовели щеки, моя девочка. Ты выглядишь отдохнувшей.