Мейси Доббс. Одного поля ягоды

Все так и было. Мейси и сама заметила, что привычные серые круги под глазами исчезли, волосы снова заблестели, и чувствовала она себя гораздо лучше. Хотя раньше голова ее была забита разными мыслями, и она просто не замечала своего недомогания. А на возможную причину ее усталости обратил внимание Морис: «Ты чем-то обеспокоена, Мейси. Ты приняла на себя эмоции трех погибших женщин. И хотя обостренная чувствительность полезна в твоей работе, она же может стать помехой, поскольку слияние с объектом расследования не всегда помогает».

Во время визита Мейси многое узнала, больше ран исцелила, а почва под ногами стала прочнее, когда отец и дочь осторожно пошли навстречу друг другу. Едва ее размышления озарились светом понимания, как она ощутила, что груз прошлых обид свалился с плеч, позволив смотреть на свое прошлое с большей чуткостью и теплотой. По дороге в Кэмденское аббатство Мейси думала о Лидии, Филиппе и Розамунде, вновь и вновь мысленно возвращаясь к вопросам: что за человек мог затаить на них такую обиду и какое деяние могло разжечь такой глубокий неукротимый гнев? Гнев, смешанный со страстью и повлекший за собой убийство.

Когда Мейси подъезжала к аббатству, дождь немного ослаб, и на секунду показалось, что меж свинцовых туч, скользивших по фиолетово-серому небу, вот-вот пробьется солнце. Но такова была погода на болотах: в ожидании обещанного света начинало мерещиться, будто сама природа затаила дыхание. А потом становилось ясно, что затишье было лишь краткой передышкой, после которой стихии пробуждались с новой силой: задувал пронзительный ветер, а вниз летели острые струи дождя.

Припарковавшись перед зданием аббатства, Мейси закрыла машину и забежала внутрь, мгновенно погрузившись в безмолвие, нарушаемое лишь стуком капель, скатывающихся с макинтоша.

— Матушка Констанция поручила мне тотчас проводить вас в гостиную, где вы сможете обсохнуть, — произнесла юная послушница. Забирая у Мейси верхнюю одежду, она прятала взгляд. — Ваше пальто, шляпа и перчатки будут готовы к вашему уходу.

— Спасибо.

Наклонив голову, Мейси последовала за своей провожатой, шедшей почти вплотную к стене, в комнату, где в прошлый раз они беседовали с матушкой. И снова в камине потрескивал огонь, хотя в этот раз перед железной решеткой стояли два стула с высокими спинками. Мейси присела и, откинувшись, вздохнула. Дверца за решеткой отворилась, показалась матушка Констанция. Глаза ее блестели.

— Доброе утро, Мейси.

— Доброе утро, матушка Констанция. Так великодушно с вашей стороны уговорить мисс Уэйт на эту встречу.

— Я знаю, что для тебя это важно, Мейси, и необходимо. Однако больше всего я беспокоюсь за мисс Уэйт. Нам нужно решить, как мы могли бы помочь ей выздороветь и восстановить силы.

Мейси понимала, что подобная преамбула перед встречей с Шарлоттой была необходима.

— Видишь ли, когда девушка подает прошение о вступлении в общину… — Матушка Констанция серьезно посмотрела на Мейси: — Ты удивлена? Ах, Мейси, я думала, ты догадаешься, что мисс Уэйт хочет остаться здесь, с нами. И это хороший выбор для девушки. И все же, должна сказать, никто не получал здесь немедленного одобрения. И никогда.

Матушка умолкла, ожидая ответа Мейси, а потом продолжила:

— Бытует ложное представление, согласно которому уход в религиозную общину — это своего рода бегство, а временное пристанище может с легкостью стать пожизненным. Но это не так. Наши послушницы живут в гармонии с внешним миром. Они насладились жизнью в обществе в самом широком смысле слова. Каждую когда-то поддерживала любящая семья, а у некоторых было полно кавалеров. Я известила мисс Уэйт о том, что необходимо прежде создать прочную базу и лишь затем посвящать себя общению с Господом. Нельзя становиться монахиней из страха, пытаясь скрыться от мира.

— Что вы имеете в виду, матушка Констанция?

— Не получится убежать, став членом религиозного ордена. Здесь необходим положительный мотив. Для кого-то основой служат семейные отношения, первая любовь, так сказать. А Шарлотте Уэйт такие отношения удаются с трудом, особенно в общении с отцом. Подобные трудности подрывают базу. Нельзя строить будущее на хрупком фундаменте.

Мейси нахмурилась, задумавшись больше о себе, чем о Шарлотте. Не потому ли ей было так одиноко? Или это подпорченные отношения с Фрэнки мешали заводить новые знакомства, так как вечно ей казалось, что она ошибается? Не потому ли ей так трудно было общаться в компании и вдруг на удивление удалось? Не это ли мешало ей открыться полностью? Возможно. В конце концов, разве личное общение не удается ей гораздо лучше, особенно теперь, когда она стала об этом задумываться? Мейси вспомнила Эндрю Дина.

— О, вижу, ты все понимаешь, Мейси.

— Да, наверно, матушка Констанция.

Улыбнувшись, монахиня продолжила:

— Полагаю, Шарлотта Уэйт сможет раскрыть тебе суть ее конфликта с отцом. Я приглашу мисс Уэйт, но по ее просьбе говорить вы будете в моем присутствии, хотя она и выйдет к тебе в гостиную.

— Спасибо, матушка Констанция.