Механический бог

Наши занятия периодически проходили в новых локациях. Кажется, это было как-то связано с усвоением информации. Мы занимались в парках, в огромных концертных залах, где кроме нас не было ни души, в небольших помещениях пси-корпуса, в освещенных гротах и даже несколько раз выбирались на поверхность.

– Отлично, – сказал Вальтер, – вы уже знаете, что мы оцениваем мир собой. Но как оценить то, что нас превосходит? Как оценить гениальность?

– В деньгах, – предложил Макс.

– Разумеется, – ответил Вальтер. – Но в данном случае я говорю о переживаниях.

– О проекциях, – предположил Тим.

– О них, – кивнул наставник.

– Боже, когда это закончится… – вздохнула Анна.

Вальтер лучезарно улыбнулся, потер ладони и продолжил:

– Люди, которых вы воспринимаете реально как более продвинутых – это ваш потенциал, который покамест прячется в бессознательных слоях психики, – говоря это, Вальтер заискивающе обводил нас взглядом. – Гениальность других людей – это ваша гениальность, которую в себе вы принять и обнажить сейчас не способны, и поэтому аккуратно опрыскиваете этим амбре, подходящие для сей процедуры, внешние формы.

– То есть, Ангела Меркель – это я? – удивилась Анна.

– Она – твоя проекция, – ответил Вальтер.

– Слышали? – обратилась Анна к группе. – Если кто спросит про Ангелу Меркель, так и скажите, что канцлер Германии – проекция Анны из семьдесят шестой группы.

– Даже, если ты будешь играть словами именно в таком порядке, модераторы, прошедшие школу, поймут, о чем речь, – настоятельно заявил Вальтер.

– То есть, все выпускники владеют темой? – удивился я.

– Конечно!

– А почему молчат?

– По традиции, истину должны раскрывать наставники, – интригующе произнес наш любимый наставник.

– Я не поняла, – сказала Анна. – Я думала, что проекции – это шизоидная теория фанатичных учителей вроде вас, Вальтер. Почему вы зачисляете ее в разряды истины?

– Анна, шизоидные расстройства возникают как раз по той самой причине, когда человека зашкаливает в приписывании своих проекции внешним объектам.

– А вы говорили, – вмешался я, – что внешний мир – это и есть проекция!

– А ты не передергивай, – огрызнулся наставник, – Анна и без того в этой теме, как в темном лесу.

– Какая мрачная проекция – в темном лесу, – вдруг очнулась молчаливая Хлоя.

– Так что же, получается, – настороженно заговорила Анна, – вы все – моя проекция?

– Только никому не рассказывай, – прошептала Хлоя. – Тшш! – она опасливо поднесла палец к губам.

– Ты всех нас придумала, – многозначительно добавил я.

– Вы что, сговорились? – Анна начинала нервничать.

– Вот уж дудки! – вмешался Макс – он видимо решил успокоить Анну. – Однозначно, вы все моя проекция – уж никак не Анны.

– Я же говорю, теория – шизоидная, – сказала Анна с облегчением.

– А в прошлый раз меня тоже ломало, – включился Давид. – Сейчас-то понятно, что у всех – свои проекции, и все мы – проекции друг друга.

– Какой умный мальчик, – прошипела Хлоя.

– Если никто не возражает, я продолжу, – вмешался Вальтер.

По негласным традициям, во время обучения мы имеем право задавать вопросы. Мы можем не ходить на занятия, но срывать их – ни в коем случае. Наставник может остановить наши обсуждения в любой момент. И мы добровольно подчиняемся. Однако наставники, как правило, ведут себя либерально, попуская свободные проявления наших мыслей и переживаний.

– Мы говорили, – продолжил Вальтер, – о субъективном восприятии гениальности. Аналогичные процессы происходят во всех аспектах восприятия. К примеру, красивые люди, те самые, что возбуждают сексуальное желание – это скрытая грань вашей психики, которая состоит из энергетики блаженства и красоты.

Я вспомнил Соню. «Надо бы разобраться с этой проекцией, – печально подумал я, – и разобраться опытным путем…»

– А вот человек, который раздражает – это копролит, застрявший у вас голове, – продолжал Вальтер.

– То есть, раздражение, это как хронический запор мозга? – спросил Давид.

– Он самый, – ответил Вальтер. – Осознавать такой позорный конфуз в собственной голове – унизительно, поэтому человек склонен приписывать запашок от испражнений своего ума конкретно тем людям, в присутствии которых эта неприглядность была обнаружена: дескать, я – то Дартаньян, а вы все – сами знаете кто. Такие трюки проделывает каждый сплошь и рядом.

– И возразить страшно – так ненароком себя и выдашь, – сказал я как бы шутя.

– Своим страхом возразить – ты себя и выдал, – колко ответил Вальтер. – Это – твой смердящий гнойник. Косишь под добряка, а сам просто ссышь давать отпор. Типичный лох.

– Сэмпай, а вы, не переигрываете? Может своих проекций довесили? – ответил я.

На сей раз Вальтер задел меня за живое. Мне и вправду хотелось верить, что я человек цивилизованный и терпимый к грубости именно потому, что – незлой. Вальтер, по сути, заявил, что причина моей «доброты» – в трусости.

– Я-то довешиваю, а вот ты – ссышь, – сурово произнес он, глядя мне в глаза.

– Это где же? – вмешался Макс, – по-моему, Тэо ясно сказал, что вы сами со своим мозгом совокупляетесь.